ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ

 

            Дорогие читатели, представляем вашему вниманию небольшую повесть А. Сеина. В ней рассказывается об одном из первых героев Великой Отечественной войны – летчике Александре Михайловиче Лукьянове, героически погибшем в воздушном бою над Волховом.

            Именем Александра Лукьянова названа одна из улиц правобережья Волхова и пионерская дружина городской средней школы № 3.

            Ежегодно в День Победы в наш город приезжает из Москвы мать Александра Михайловича – Мария Ивановна. Во время встреч с молодыми рабочими, пионерами и школьниками она рассказывает о жизни героя, его интересах и мечте.

 

* * *

В руках у меня объемистый том рукописной истории Н-ского истребительного авиационного полка. Она писалась по горячим следам Великой Отечественной войны, писалась рукой очевидца, запечатлевшего наиболее важные и интересные события в боевой жизни полка. Ее пожелтевшие страницы рассказывают о тяжелых воздушных боях с фашистами в 1941 году, о мужестве и отваге советских летчиков, отстоявших Родину в жестоких схватках с врагом.

На одной из ее страниц есть такая запись: «4 июля 1941 года, на тринадцатый день войны, в небе Ленинграда был совершен бессмертный подвиг, весть о котором молниеносно облетела все аэродромы».

Что же произошло в тот день?

* * *

...Стояло раннее июльское утро. Над аэродромом плыли редкие белые облака. Временами они закрывали солнце, и тогда по земле стремительно бежала тень, накрывая собой и спрятанные в капонирах самолеты, и автоцистерны, и край леса, прилегающего к аэродрому, и сам аэродром.

Но вот ветер уносил облако, и яркое солнце вновь заливало все вокруг. В небе звенели, переливались жаворонки, аромат луговых трав приятно щекотал ноздри. Все радовало своим безмятежным спокойствием.

Командир звена старший лейтенант Александр Лукьянов и его ведомый лейтенант Иван Рощупкин сидели возле своих дежурных истребителей. Они были готовы в любую минуту вылететь на перехват вражеских самолетов, направляющихся к Ленинграду.

Александр Лукьянов был уже опытным воздушным бойцом. Он участвовал в боях с белофиннами. Эти бои закалили летчика, воспитали у него стойкость, выдержку, умение замечать все вокруг.

Иван Рощупкин – вчерашний курсант Борисоглебской авиационной школы – еще не нюхал пороху. Для него воздушный бой оставался пока уравнением со многими неизвестными. Вот почему он так часто расспрашивал своего командира о боях, стараясь осмыслить тактику врага.

И на этот раз, уступая просьбам ведомого, Лукьянов рассказывал о воздушных схватках с противником. Они сидели в густой траве, прислонившись к колесу «мига». Летный шлем Александра лежал рядом, и легкий ветерок трепал его русые волосы. Прямой нос, черные полудужьем брови, серые спокойные глаза, загорелое, обветренное лицо. От него веяло молодостью, силой и здоровьем, энергией и удивительным спокойствием.

– Однажды нам было приказано разведать аэродром белофиннов. Где он находился, мы знали лишь приблизительно...

Голос у Лукьянова тихий, звучит спокойно, уверенно. Лишь временами интонацией он как бы подчеркивает отдельные слова и предложения. Сказывалась командирская привычка обращать внимание слушателей на самое главное.

– Пересекли линию фронта. Внизу показалась дорога, и на ней подводы, автомашины. Мы ушли далеко на северо-запад, но никаких признаков аэродрома. Кругом белый снег, лес. И вдруг на просеке показался дымок паровоза. Он тянул эшелон с бензоцистернами. По приказу командира развернул истребитель в сторону железнодорожного состава и атаковал его. Со второго захода угодил в паровоз. Он окутался дымом и свалился под откос. Вслед за ним, громоздясь друг на друга, полезли вагоны. К небу взметнулось огромное облако огня и дыма. Едва успел набрать высоту, как справа показался «бульдог». Так мы прозвали финские истребители за их тупой нос. Откуда он мог взяться? Пригляделся. И тут заметил, что с озера, расположенного вдоль кромки леса, взлетает еще пара истребителей. Так вот где аэродром, оказывается!

Но закончить рассказ Лукьянову не пришлось.

– Ракета! – прервал его Рощупкин.

Лукьянов вскочил и посмотрел в сторону КП. Над летным полем, оставляя за собой дымный след, вычеркивала крутую дугу красная ракета. Лукьянов взглянул на часы. Они показывали 7.40.

И вот уже истребитель Лукьянова, стремительно набирая скорость, уходит ввысь. Следом за ним взлетает Иван Рощупкин, но он немного, всего лишь на несколько секунд, замешкался со взлетом, и этого оказалось достаточным, чтобы отстать. Когда он поднялся в воздух, он не увидел ни самолета ведущего, ни самолетов врага.

«Растяпа! Какой я щит командира в бою, если при взлете его потерял?!» – начал казнить себя Рощупкин, рыская в небе в поисках своего командира.

Лукьянов между тем сразу же увидел тройку вражеских бомбардировщиков. Он несколько раз оглянулся, надеясь, что вот-вот появится Рощупкин. Но ведомого не было...

«Отстал! Ну, погоди... Вернусь – дам жару!» – в сердцах ругал он ведомого.

Фашисты, видимо, еще не заметили Лукьянова, и он, решив воспользоваться этим, резко развернул свой истребитель в их сторону. Первая его атака оказалась внезапной и удачной. Несколькими меткими очередями он нанес повреждения двум вражеским бомбардировщикам, и они, не имея, видимо, возможности продолжать полет далее, поспешно развернулись и ушли на запад. Но третий упорно продолжал лететь вперед, уходя от Лукьянова. Александр бросился за ним. «Юнкерс» развернулся над железнодорожным узлом и скрылся за облаками.

«Кажется, сделал свое дело и теперь будет уходить, – подумал Лукьянов.

Действительно, когда он пробил облака, фашистский разведчик успел набрать высоту и уходил с поля боя.

Мощный двигатель легко тянул истребитель вверх. Но фашист уходил на большой скорости, и гнаться пришлось долго. Вот уже можно различить желтые кресты на фюзеляже. В это время из кормовой установки «юнкерса» полоснула очередь.

«Шляпа! – выругал себя Александр. – Не смог подойти незамеченным».

Он резко бросил самолет вниз. Выходя из пикирования, поймал в прицел брюхо бомбардировщика, нажал гашетку. Ныряя из облака в облако, меняя курс и теряя высоту, «юнкерс» старался оторваться от преследования. Но Лукьянов не отставал. После очередной атаки замолчал вражеский стрелок-радист.

Теперь Лукьянов решил нанести удар по кабине летчика. Но из стволов его пулеметов скользнуло лишь несколько огненных струй. Напрасно он нажимал на гашетки. Напрасно перезаряжал пулеметы. Они молчали.

А самолет врага уходил на бреющем. Острый нос «мига» плыл рядом с огромным хвостом разведчика.

«Что же делать? Неужели фашист так и уйдет безнаказанным? Решение созрело мгновенно:  «Рубить!». В ту же минуту Лукьянов резко передвинул вперед ручку газа, чуть довернул истребитель в сторону бомбардировщика. Сверкающий диск винта с лязгом и скрежетом ударил по хвостовому оперению.

От удара истребитель задрожал, его бросило в сторону, мотор заглох. На какое-то мгновение наступила жуткая тишина. Лукьянов слышал лишь свист встречного потока воздуха. Мотор вдруг громко выстрелил и снова запел, но запел с перебоями и надрывом. Лукьянов выровнял самолет и посмотрел вниз. Там, в лесу, окутанный черным дымом, догорал стервятник. Летчика охватило огромное чувство радости, радости одержанной победы.

«Долетался, стервец!»

«Миг» между тем настолько потерял высоту, что надо было думать о вынужденной посадке. Но куда? Внизу простирался сплошной лес. Ни одной мало-мальски подходящей площадки. Саша уже собирался сажать самолет на лес, как вдруг показалась лесная поляна. Выпустив закрылки, он потянул ручку на себя, с трудом удерживая самолет от падения. Срезая кустарник, истребитель забороздил по неровной почве, уткнулся носом в подвернувшийся бугор, развернулся и замер на месте.

Минуту-другую Лукьянов сидел неподвижно в кабине. При посадке он ударился лбом о приборную доску, и от этого в голове шумело. Затем открыл фонарь и вылез на плоскость самолета. Спустился на землю, обошел вокруг истребителя и от полноты нахлынувших чувств похлопал ладонью по фюзеляжу.

– Молодец, старик!

Проверив пистолет, висевший на поясе, и перекинув планшет через плечо, Александр Лукьянов зашагал на восток.

А на КП полка с надеждой на последние минуты оставшегося у Лукьянова летного времени ждали его возвращения. Но вот кончились и эти последние минуты.

– Все! – оторвав глаза от ручных часов, с горечью сказал командир полка майор Воронин. – Время вышло. Наверное, сбит... Вот и результат вашей неорганизованности, – продолжил он через минуту, метнув колючий взгляд на стоявшего здесь же Рощупкина, который только что вернулся и доложил ему о своей оплошности. Тот потупился и до боли закусил губу.

«Я во всем виноват!» – продолжал он мучительно переживать случившееся.

Лукьянов тем временем вышел в расположение нашей стрелковой части. Ее бойцы видели воздушный поединок летчика и от души поздравили его с победой. Лукьянова провели в землянку командира батальона. Капитан, вставший ему навстречу, радостно воскликнул:

– Жив остался? Вот это по-нашему! – Заметив на лбу Лукьянова ссадину, распорядился: – Санинструктора. Да побыстрее!

Пока делали перевязку, Лукьянов рассказывал о только что проведенном бое.

– А ведь экипаж сбитого «юнкерса» у нас, – проговорил комбат. – Выбросились на парашютах. Хотели сбежать, но не тут-то было. Командир не простой вояка – двести боевых вылетов имеет. Летал над Францией, Англией, Польшей. Кстати, он очень хотел увидеть победителя. Пойдемте, что ли?

Вместе с батальонным командиром вошел Лукьянов в землянку, где находились пленные фашистские летчики. Старший из них, с погонами капитана, поднялся, щелкнул каблуками.

– Вы хотели увидеть того, кто вас сбил. Пожалуйста, Александр Лукьянов. – И комбат указал на Сашу.

На лице немца отразилось недоумение, он с недоверием посмотрел на Лукьянова. Перед ним стоял совсем еще молодой человек, почти юноша, с круглым загорелым лицом. И этот мальчишка сбил его, немецкого аса? Не может быть этого!

– Почему же? Вот эти русские парни доберутся до самого Берлина. Будьте уверены!

Немец встрепенулся, теперь на его лице появилась подобострастная улыбка.

– Достойному противнику Наполеон пожимал руку, – пролепетал он по-немецки, делая шаг навстречу Лукьянову.

Рассматривая поверженного врага, долговязого рыжего немца, Лукьянов ясно представил себе, как этот фашист безжалостно бомбил советские города и села, сжигал и уничтожал все родное и близкое ему, Лукьянову. Летчику даже показалось, что он видит огонь пожарищ, слышит плач женщин и детей.

Глаза Лукьянова вспыхнули ненавистью, в них загорелись зеленые огоньки, от которых немцу стало страшно. С его бледного лица сбежала улыбка, протянутая рука опустилась. Александр резко развернулся и молча вышел из землянки.

В тот же день старший лейтенант был на своем аэродроме. Однополчане шумно приветствовали его возвращение. Прежде чем идти с докладом к командиру, Лукьянов разыскал Рощупкина. Тот, увидев своего командира живым и невредимым, просиял:

– Живой! Это главное. – И не дав Александру даже раскрыть рта, сказал: – А теперь делай со мной, что хочешь; виноват, прошляпил. Ты, как метеор... Раз! И поминай как звали.

– А ты думал, что я в небе на лавочке посижу, тебя подожду, – сердито буркнул Лукьянов. Но видя, как радуется молодой, неопытный ведомый его возвращению, он сразу остыл и смягчился. – Ладно, потом поговорим, – примирительно закончил он и направился на доклад к командиру.

Майор Воронин молча выслушал доклад своего питомца, а потом не выдержал и крепко обнял его:

– Ну, здравствуй, герой!

А на следующий день во фронтовой газете появились такие стихи:

 

Ему ль отваги занимать.

Он мстит за все свое.

Он любит Родину, как мать,

Он верный сын ее.

За боль долин, за кровь полян,

За наше бытие,

Один из первых на таран

Он вышел за нее.

За всю, за всю тоску утрат,

За рощи и луга,

За город светлый Ленинград

Он в землю вбил врага.

 

Так отозвался на подвиг старшего лейтенанта Лукьянова ленинградский поэт Александр Прокофьев, который часто бывал в этом полку.

Александр Лукьянов в числе первых применил таран в воздушном бою. Мужество командира звена комсомольца старшего лейтенанта Александра Лукьянова было по достоинству оценено Советским правительством. 22 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

* * *

Отца своего Лукьянов не помнил. В 1919 году, в том самом, когда родился Саша, на молодую Советскую республику со всех сторон наседали полчища белогвардейцев. И крестьянин Тульской губернии Михаил Лукьянов ушел в Красную Армию. В боях с бандами Деникина он и сложил свою голову за власть Советов.

В 1931 году мальчик с матерью, Марией Ивановной, переехал в Москву. Они поселились у знакомых на Нижней Красносельской улице. Мать поступила работать на щеточную фабрику, а Саша стал учеником 5-го класса школы № 10 на Разгуляе.

После окончания семилетки Александр поступил в ФЗУ при институте ЦАГИ, а затем работал медником на одном из московских заводов. Здесь его внимание привлекали молодые рабочие, которые иногда появлялись на заводе в темно-синих комбинезонах. Это были учлеты аэроклуба. Сашу потянуло к ним, с некоторыми из них он близко познакомился.

Тридцатые годы были годами бурного развития авиации. Советские летчики штурмовали небо. Имена Валерия Чкалова, Владимира Коккинаки, Полины Осипенко, Марины Расковой, Валентины Гризодубовой стали известны далеко за пределами нашей страны. Им покорялись расстояния, высота, скорость. Ими восхищались, ими гордились. Молодая советская авиация прочно становилась на ноги, отвоевывая один мировой рекорд за другим.

Ровесники Лукьянова по призыву комсомола шли в аэроклубы, в авиационные училища. Они хотели летать, на своих крепких молодых крыльях нести эстафету поколений, своими подвигами прославлять Страну Советов. Потянуло в небо и Александра Лукьянова. Он подает заявление в комсомольскую организацию:

«Прошу командировать меня на учебу в аэроклуб без отрыва от производства. Я очень хочу научиться летать и быть военным летчиком.

Член ВЛКСМ

А. Лукьянов».

Вместе с ним решили учиться в аэроклубе Анатолий Карих, Василий Старостин и Николай Антипов. Когда их направили на медицинскую комиссию, Саша заволновался: «А вдруг забракуют?» Но все обошлось благополучно.

«Ребята, я годен!» – выскакивая из кабинета врача, обрадовано закричал Саша. – А у вас как?»

Повезло, однако, не всем. Васю Старостина врачи признали не годным к летной работе.

Летом 1937 года будущие авиаторы приехали на один из подмосковных аэродромов.

Лукьянова определили сначала в планерную группу, но спустя некоторое время перевели в летную. Он легко усваивал теоретические вопросы, был собранным, дисциплинированным учлетом. Когда они перешли к практике, право первого полета инструктор аэроклуба Никитин предоставил Лукьянову. И он выполнил его на отлично.

– Учиться в аэроклубе приходилось трудно, – вспоминает бывший учлет А. В. Карих. – Отработаешь, бывало, смену на заводе, а потом на автобус и на аэродром. И так почти каждый день. Но мы не жаловались, учиться было очень интересно.

Молодые рабочие старательно осваивали аэродинамику, устройство самолета и мотора и все другие премудрости летного дела.

Саша много работал самостоятельно. В его небольшой личной библиотеке были такие книги, как «Аэродинамика самолета», «Задачник по теории авиации», «Самолеты в арктических условиях». Книга Н. Боброва о Чкалове была его самой любимой.

Здесь, в аэроклубе, он произвел первый прыжок с парашютом, впервые выполнил полет на учебном самолете, по-настоящему почувствовал, что накрепко связан с авиацией. И это было не просто увлечение, романтика. В мире было неспокойно. В Испании в это время республиканцы отбивали атаки войск генерала Франко. Все наглее заявляли о себе фашисты в Германии. В Европе пахло войной. Советская страна крепила свою оборонную мощь. А для этого нужны были военные кадры. И девятнадцатилетний комсомолец Александр Лукьянов твердо решил стать военным летчиком. В 1938 году он поступил в Борисоглебскую авиационную школу.

Великая Отечественная война застала Александра Лукьянова под Ленинградом. Он командовал звеном истребителей. В своем полку Александр считался опытным летчиком со стажем. С первых же дней войны он участвовал в воздушных боях, летал на разведку, сопровождал бомбардировщики.

С каждым днем росло боевое мастерство Лукьянова, проявлялись его незаурядные качества воздушного бойца. Он был храбр, напорист, ловок.

Однажды, это было в августе 1941 года, Лукьянов с группой летчиков прикрывал бомбардировщики СБ в районе станции Серебрянка. По сведениям разведки, там сосредоточились крупные наземные части противника. До цели дошли благополучно. Бомбардировщики успешно отбомбились и легли на обратный курс. Истребители следовали поблизости. Возле станции Луга их атаковала большая группа «мессершмиттов». Завязался воздушный бой. Лукьянову удалось подбить один из самолетов противника. Фашистский летчик пытался спастись бегством, но Александр настиг его и меткой очередью добил. Азарт боя, первая удача разгорячили старшего лейтенанта.

Крутой «горкой» он набрал высоту и погнался за вторым «мессером». Александр поймал его в прицел и нажал на гашетки, но фашистский летчик оказался опытным бойцом и умело ушел из-под удара. Лукьянов пошел в новую атаку. Самолеты завертелись в стремительном танце. Лукьянов решил во что бы то ни стало не упустить врага. Ловким маневром он пристроился в хвост гитлеровцу и буквально вогнал его в воды Череменецкого озера, еле-еле успев вывести свой истребитель из победного пике.

В этом бою советские летчики сбили четыре вражеских самолета. Сами же вернулись без потерь.

Но не всегда воздушные атаки кончались так удачно. Вскоре в одном из воздушных боев Александр Лукьянов был сбит. Случилось это так. Сопровождая бомбардировщики в район станции Чудово, Лукьянов, Белов, Кутявин и Анненков вступили в бой с группой «хейнкелей». Схватка была короткой, но жаркой. Не выдержав натиска советских летчиков, гитлеровцы стали уходить с набором высоты.

Пробивая облака, наши летчики потеряли фашистов. Решили уже вернуться на свой аэродром, но вдруг Лукьянов заметил, что Кутявину сзади пристраивается один из «хейнкелей». Просигналив Анненкову, он поспешил на помощь товарищу. «Сидел в засаде, бандит, ждал удобного случая, – подумал Александр, готовясь к атаке. – Только не пройдет тебе этот номер». Заградительным огнем он заставил фашиста отвернуть, а затем атаковал его и сбил. Но в это время на Лукьянова навалились два других вражеских истребителя, внезапно вынырнувшие из облака. В схватке с ними был поврежден радиатор на самолете Лукьянова. Мотор стал работать с перебоями. Фашисты это заметили, и снова бросились в атаку. «Надо садиться, другого выхода нет», – решил Александр. Увертываясь от огня, он повел самолет на вынужденную. Приземлившись и едва успев выскочить из кабины истребителя, летчик увидел над головой пару «хейнкелей». «Решили добить», – мелькнула мысль, и он стремительно бросился в воронку от снаряда. Со следующего захода фашисты обстреляли и подожгли самолет.

Лукьянов вылез из воронки и осмотрелся. Совсем рядом догорал его самолет. Сориентировавшись по карте, он пошел на восток. Вскоре вышел к деревне, до войны здесь размещался совхоз «Красный галстук». Спрятался в кустарнике, стал наблюдать. Кругом было тихо. Осторожно подкрался к крайнему дому, подождал. Людей не видно. Потом раздались голоса. Из-за угла соседнего дома показался старик, за ним еще несколько человек. Лукьянов шагнул им навстречу. Это были местные жители. Они окружили Александра и стали дотошно его расспрашивать. Убедившись, что перед ними действительно свой, советский летчик, они стали приветливее. Александр узнал у них, что здесь уже побывали немцы, в соседней деревне тоже.

 – Ох и лютовали же эти звери! – сокрушался старик. – Скоро ли наши придут? – спросил он и, переступив с ноги на ногу, добавил: – Говорят, что немцы Москву взяли? Вот в ихнем листке так написано. – Старик протянул Александру клочок бумаги.

Это была геббельсовская листовка. Лукьянов взял ее, повертел, потом скомкал и бросил.

– Брехня все это, папаша. Не видать фашистам Москвы, как своих ушей. Побьем мы их, обязательно побьем!

– Дай-то бог...

К своим Лукьянов пробирался долго. Приходилось идти по сильно заболоченной местности, продираться через густой лес. А из головы не выходили слова старика: «Значит, драпаем, мил человек?! Где же остановка?»

Где же остановка? Да, многовато отдали врагу. Оккупированы Белоруссия, Украина. Фашисты у стен Москвы и Ленинграда. Александру не терпелось добраться до своих, снова сесть за штурвал боевого самолета и бить, бить врага беспощадно.

На железнодорожной станции Андреево Лукьянов встретил, наконец, красноармейцев и вскоре снова был в родном полку.

В один из сентябрьских дней 1941 года летчики полка знакомились с письмом старых рабочих Кировского завода воинам Ленинградского фронта. Письмо читал комиссар полка майор Холод. «Помните, что в мире нет такой силы, которая заставила бы нас заколебаться, – говорилось в письме. – Мы плавим сталь, и мы тверды, как сталь. Боролись мы с царем и капиталистами – сломили их, боролись мы с белыми генералами и немецкими интервентами – сломили их, боролись мы с разрухой и голодом – сломили их. Так неужели ослабели наши рабочие руки, притомились наши силы, забыли мы свое героическое прошлое?!

Нет, никогда мы не были так могучи, как сейчас, силой и ненавистью к врагу... Мы, кировцы, смело смотрим в лицо смертельной опасности, и скорее смерть испугается нас, чем мы ее».

Лукьянов слушал жгучие слова письма кировцев, а сам видел перед собою старика из совхоза «Красный галстук», его седые редкие волосы, суковатую палку в жилистых руках и вопрошающий взгляд: «Где же остановка?» Видел занесенные снегом улицы Ленинграда, изможденные лица жителей.

– Мы должны драться до последнего! – твердо сказал он, обращаясь к стоявшему рядом младшему лейтенанту Кутявину.

– Ты прав, Саша. Город Ленина нельзя отдавать фашистам. В тот день летчики полка поклялись отстоять Ленинград, беспощадно бить фашистов.

28 января 1942 года в паре с младшим лейтенантом Кудряшовым старший лейтенант Александр Лукьянов вылетел на задание. Они должны были прикрывать подходы к железнодорожному мосту и электростанции на реке Волхов. Недалеко от цели их атаковала большая группа «мессеров». Силы были слишком неравные, но советские летчики приняли бой.

Вскоре самолет Кудряшова был подбит. Заглох мотор. Как коршуны, набросились фашисты на беспомощную машину. Александр кинулся на выручку товарищу. Он прикрывал Кудряшова до тех пор, пока тот не сел благополучно на вынужденную.

Лукьянов свечой взмыл вверх и продолжал бой. Ему удалось поджечь фашистский самолет, который, объятый пламенем, рухнул на землю. В разгаре боя мотор его истребителя вдруг чихнул раз, другой и... замолк. Александр не заметил, как кончился бензин. Самолет стал терять высоту. Увидев это, фашистские стервятники набросились на Лукьянова. Тяги управления самолетом оказались перебитыми. Летчик напряг все силы и попытался выровнять истребитель, но не смог. Через несколько секунд самолет врезался в землю.

*  *  *

Каждый год в полк прибывают молодые летчики. Каждый год они приходят в комнату боевой славы, где знакомятся с историей своего полка и его боевыми традициями. На красочно оформленных стендах портреты Героев Советского Союза – воспитанников полка, среди них – портрет Александра Лукьянова.

Коммунист Александр Лукьянов произвел 140 боевых вылетов, провел 14 воздушных боев, в которых сбил лично 4 самолета и 5 – в группе.

На политзанятиях молодым воинам рассказывают о бессмертном подвиге этого отважного летчика, о подвигах всех тех, кто, не щадя своей жизни, дрался с фашистской нечистью, отстаивая честь и свободу Советской Родины. Память о них вечно живет в народе.

Именем Александра Лукьянова названа одна из улиц Москвы. Его имя носит пионерская дружина 348-й школы Первомайского района столицы. Здесь ежегодно проводится торжественная линейка, на которой лучшему отряду вручается вымпел имени героя. Имя Лукьянова присвоено 3-й школе города Волхова, защищая который погиб герой и где он похоронен.

 

А. Сеин.

 

 

* Волховские огни. – 1973. – № 188. – С. 3; № 189. – С. 3; № 192. – С. 3;

№ 193. – С. 3; № 194. – С. 3; № 195. – С. 3; № 196. – С. 3; № 197. – С. 3.