ЗАПОМНИТЕ ИХ ИМЕНА
В годы войны только городским комитетом партии было рекомендовано для заброски в тыл противника 94 разведчика. Среди бойцов этого незримого фронта были и комсомольцы. До сих пор нам слишком мало известно об этих героях. Разве что о Валентине Голубевой, именем которой названа улица в городе, могут вспомнить ее нынешние ровесники. Но кто напомнит о тех, кто так же, как она, выполняли задание в тылу врага?
...Судаков Николай, учащийся ремесленного училища. Замучен фашистами в Мыслино.
Акулишнин Петр, учащийся РУ. Убит в районе станции Зеленец.
Кибарин Владимир, учащийся. Погиб 12 февраля 1942 г. у станции Погостье.
Соколова Нина, счетовод. Погибла при выполнении задания.
Андреева Серафима, вагонный участок. С задания не вернулась.
Еремкина Лидия. С задания не вернулась…
В этом списке еще Валентина Туренко, Антонина Свинкина, Таисия Гарголина и другие. Лишь о некоторых удалось собрать воспоминания, найти их письма, дневники. Но хочется надеяться, что остались еще в городе и районе те, кто помнит что-либо о них и других комсомольцах-разведчиках, а может быть, сами выполняли задания в тылу врага. Их воспоминания могли бы пополнить летопись волховской комсомолии.
НОЧЬ ПЕРЕД ЗАДАНИЕМ
Сумерки сгущались быстро. Но Валя все же успела подписать открытку маме. Она припасла ее заранее. Обычную для военной поры, с карикатурой Бориса Ефимова на фашистов.
На чистой стороне сами собой легли строчки: «Дорогая моя мамочка. Передай привет всем знакомым, Клаве и Хане. И жива и здорова, не волнуйся...».
«А ведь обязательно всплакнет», – подумала девушка и тяжело вздохнула. Потом для убедительности написала еще: «Живу хорошо». Места осталось немного, и она попрощалась: «До скорой встречи. До свидания. Целую крепко. 25 марта 1942 года. Валя». Цифры вышли как всегда четко. Сколько их было переписано ее бухгалтерской рукой! Только 25 марта будет через три дня. Вначале письмо, а потом открытку получит мама, может, не так станет волноваться. А Валя уж будет там...
Страшно или нет сейчас? В первый раз было очень. Маме-то старалась не показывать свою боязнь, хотя секретов от нее не было. После вызова в горком комсомола Валя намекнула на то, что ее хотят направить в тыл. А когда в феврале дали первое задание, мать спросила:
– Почему именно тебя, доченька?
Валя готовилась к этому вопросу, находила всякие убедительные слова, а тут растерялась. Ее рука тихо легла на материнскую:
– Так надо. Если не я, значит, кто-то другой. Доверили мне, понимаешь?
«Мамочка, мамочка! Сколько сейчас теплых, невысказанных слов приходит в голову. Надо бы заснуть, завтра нужно опять собраться, дорога предстоит дальняя. Хорошо бы идти со своими знакомыми, уверенности больше. Только выбирать не приходится. С кем пошлют.
Вспомнила, как еще в середине зимы увидела Симу Шарапову. У той после перехода фронта были отморожены ноги. Еле переправилась обратно. Они были хорошо знакомы, часто сталкивались по комсомольской работе. Сима была секретарем комсомольской организации банка, а Валентина – центральной сберкассы. При встрече, скрывая робость, Туренко спросила подругу о том, страшно было или нет.
– Да, – сказала та честно.
Только не страх, а какое-то другое, более сильное чувство заставляло собирать всю волю в кулак, когда Валя шла на задание. Не хочется думать о плохом. Лучше о хорошем: «Ханечка, моя маленькая племянница, наверное, сладко спит. А что делает мама, уставшая после дежурства? Наверное, ее мысли о детях. Она сама поднимала сына и дочь. Муж, красный комиссар, погиб еще в двадцатые годы. Теперь вот и детей рядом нет, воюют...» Сон подобрался незаметно. Будто секунда прошла с тех пор, как девушка смежила веки. И вот пора вставать, за ней пришли. Теперь мысли Вали были только о задании. Пока не рассвело, она должна перейти линию фронта. Немцы здесь уже пристрелялись, так что нужно быть осторожной.
– Ты не в первый раз туда, так что опытная, учить не надо, – и Михаил Гринченко, комиссар отряда, который отвечал за переброску разведчиков, крепко пожал ей руку. Осторожно ступая, Валя уходила все дальше по ей одной приметной тропке...
С задания Валентина не вернулась. А мать ждала. Всю войну ждала, что раздастся стук в дверь и на пороге появится Валя. Ведь она же писала, что от нее не будет весточки. И мать еще и еще раз перечитывала ее последнее письмо: «Добрый день, мамочка! Жива и здорова. В задание уезжаю на один месяц или на два месяца. На работе ничего не говори. Не волнуйся, задание легкое. Об этом никому ничего не говори. Ходи на работу, получай зарплату и карточку.
Передавай привет Хане и Клаве. Письма писать не буду. Ты, пожалуйста, не расстраивайся. Передай привет всем нашим работникам.
До свидания. Целую крепко. Валя.
20 марта 1942 года».
Лишь в июне 1945 года после многочисленных запросов из Волховского районного военного комиссариата пришло извещение: «Тов. Туренко В. Г., находясь на фронте, пропала без вести 23 марта 1942 года».
Больше ничего неизвестно о разведчице. И так было не раз, когда юноши и девушки уходили за линию фронта и не возвращались. Может быть, попадали в массовые облавы и были расстреляны. Безусловно, сказалась и необученность. Не оставалось времени у них постигать тайны разведдела.
Война накатила неожиданно.
НЕ ТОЛЬКО РАЗВЕДЧИКИ
Осенью 1941 года враг был уже у города. Разведке 54-й армии нужны были помощники. Воины обратились к волховчанам.
«Меня вызвал Н. И. Матвеев (первый секретарь Г'К КПСС), – пишет в своих воспоминаниях В. И. Дураничев. – Когда я вошел в его скромно обставленный кабинет, там кроме Николая Ивановича было двое военных. Оказалось, что это представители 54-й армии. Приехали они к нам с просьбой подобрать нескольких смелых юношей и девушек для выполнения специальных заданий во вражеском тылу.
– Найдутся у нас такие? – спросил Матвеев, как бы советуясь со мной.
Я ответил утвердительно.
Это знал и сам секретарь горкома партии.
– К какому сроку нужно подобрать людей? – спросил я у военных.
– Чем быстрее, тем лучше».
В. И. Дураничев в годы войны возглавлял городскую комсомольскую организацию, так что он первый беседовал с добровольцами. Из его же воспоминаний:
«Хорошо помню Лиду Еремкину и Валю Свинкину. Это были исключительно добросовестные комсомолки, всегда ставившие общественные интересы выше личных. В своих трудовых коллективах они пользовались большим авторитетом. Лида и Валя, как мне позднее paссказывали, оправдали доверие комсомольской организации».
Основное, чем должны были заниматься комсомольцы за линией фронта, – это сбор информации о технике, ее передислокации, перемещении военных подразделений. Время выполнения задания обычно не ограничивали. Рекомендовали притаиться и понаблюдать за дорогами, реже попадаться на глаза людей.
Но разве могли эти молодые горячие сердца жить строго по параграфу? К тому же вокруг, пусть и в фашистской оккупации, находились наши советские люди. Вот так описывает в очерке «С задания не вернулась» автор В. М. Мариничев одну из случайных встреч Лиды Еремкиной при выполнении задания.
«...От железной дороги доносился гул моторов и тянуло запахом бензина. Видимо, там разгружался эшелон с военной техникой. На возвышенности, недалеко от станции Гостинополье, виднелись несколько длинных стволов тяжелых орудий. Лида старалась все увидеть, запомнить. Впереди на открытом участке дороги Лида увидела двух женщин. Некоторое время она шла не торопясь. Внимательно наблюдая за каждым их шагом. Не заметив ничего подозрительного, Лида прибавила шагу и вскоре присоединилась к случайным спутницам. Разговор как-то не клеился. Женщины изредка поглядывали на молодую женщину, словно старались узнать, кто она такая, куда идет, зачем... Установилось неловкое молчание. Лида хотела извиниться и прибавить шагу, но в это время над лесом с громом пронеслось несколько вражеских самолетов.
– Девять, – вслух сказала Лида, – наверное, Волхов бомбить полетели, чтоб их там посбивали.
– Волхов, говоришь? – с удивлением переспросила женщина. – Зачем им бомбить Волхов, если он и так в их руках находится?
С большим удивлением Лида посмотрела сначала на одну женщину, потом на другую.
– Кто же это вам сказал, что Волхов в руках немцев?
– Кто же еще мог сказать, все они же, немцы.
– А вы им поверили? – уже повышенным голосом спросила Лида.
– Поверили мы им или нет, от этого ничего не меняется. Говорят-то они, а наше дело слушать. Они вот говорят, что Москву давно захватили.
– Говорят, говорят, – все более выходя из равновесия, укоряла их девушка. – А сами вы что, совсем ослепли?
Со стороны недалеко проходящей железной дороги доносился непрерывный гул каких-то машин.
– Слышите? – обратилась она к женщинам, – эшелон с танками выгружается на железной дороге: значит, дальше, к Волхову, ехать нельзя. Там им крепко дали по зубам. И эти живыми не уйдут...
Женщины шагали молча, изредка с любопытством поглядывали на девушку, так смело разговаривавшую о гитлеровцах. Лида понимала причину молчания.
– Главное, не бояться этих извергов, – продолжала она. – Драться с ними нужно, и как бы ни было трудно, не показывай вида, что ты покорился врагу. Пусть не видит он тебя с опущенными глазами, руками. Бороться надо, чем можно, помогать Красной Армии, а не просто отсиживаться в погребах и подвалах...»
Так что молодые разведчики не только все примечали, но и рассказывали правду о ходе боев. Для жителей деревень, занятых немцами, она была очень важна, та весточка.
Ни имен, ни фамилий не спрашивали они у этих смелых и отчаянных ребят. Да и не сказали бы. Поэтому еще, может быть, есть очевидцы гибели разведчиков, но имена-то их неизвестны. И могил нет. Только в несколько строк извещения: «С задания не вернулась». Они пришли в дом Лиды Еремкиной, ее подруги Вали Свинкиной, Серафимы Андреевой, Таисии Гарголиной.
ВРАГАМ НЕ СДАЛСЯ
О своем маршруте разведчики узнавали накануне переброски в тыл врага. И, конечно, никто из близких не знал, куда поведут молодых смельчаков дороги. Серафима Васильевна Никитасенко (бывшая Шарапова) ходила по деревням в сторону Войбокало. Направлялись юноши и девушки в сторону Киришей, Тихвина. При встрече с патрулями обычно говорили, что ищут родных, возвращаются домой.
Петру Акулишнину не нужно было придумывать других легенд. Его родители оставались на оккупированной территории в деревне Верховина. Вместе с Николаем Судаковым их послали на задание в знакомые с детства деревни Конец, Зеленец, Верховину.
Оба были учащимися ремесленного училища – первого в городе училища, которое готовило специалистов для алюминиевого завода. Но не долго пришлось им учиться. Сами пришли в горком комсомола с желанием помочь фронту. Не раз приходилось собирать сведения на территории врага. И в тот раз задание было привычным – все успеть увидеть, запомнить. Кое-что из рассказов отца Петра Акулишнина вспоминала А. Акулишнина:
«До Верховины добрались благополучно. Ехали на лыжах. Поземка заметала следы. Собрав нужные сведения (родители помогли, сами разведали), решили двинуться в обратный путь.
Мела метель, ветер дул резкий, пронизывающий. Следы на снегу заметало сразу. Сбившись с пути, ребята решили обогреться в деревне и узнать еще что-нибудь о врагах. Деревня была Зеленец. Когда они постучались в один из домов, вышел хозяин. Принял он их за партизан, хотя ребята сказали, что ищут родных, да сбились с пути. В это время кто-то еще вышел из дома. Ребята насторожились. Нет. Оставаться опасно. Рядом враг.
Лыжи спрятаны на опушке леса, скорее в лес... Отъехать удалось недалеко. Стрельба из автоматов усиливалась...»
В этой перестрелке был убит Петр Акулишнин. Николай Судаков по данным, которыми располагали в ГК КПСС, замучен фашистами в Мыслино. По другим сведениям, он погиб у деревни Конец.
Тяжелые минуты пришлось пережить родителям Петра. Опознавать труп, как немцы считали, партизана были согнаны жители близлежащих деревень. Еле держались на ногах онемевшие от горя родители. Конечно, сельчане узнали Акулишнина, но никто не обронил ни слова.
А весной, когда фашистов уже прогнали от Зеленца, тело Пети перезахоронили в деревне Верховина.
И до сих пор некоторые знавшие его не верят, что Петя выполнял задание армейской разведки. Да, действительно, ничего особенного эти юноши и девушки не предпринимали, к тому же о причинах отлучки на работе никто не знал. Считались в командировках. Поэтому-то еще трудно было и сразу после войны, и сейчас искать следы пропавших без вести.
ЛИСТАЯ ВОЕННЫЕ ДНЕВНИКИ
Подходил к концу первый год войны. Многие уже пережили боль потерь, получив похоронки на отцов, сыновей и дочерей. Да и о зверствах фашистов знали не только из газет, но и по рассказам оставшихся в живых очевидцев страшных расправ. Все это рождало ненависть к врагу. И с ними сражались не только на фронте, в открытом бою с оружием в руках. Девчонки и мальчишки, подростки, проявляли отчаянную смелость на оккупированной территории. До фронта они не доросли, а вот для разведки сгодились. Еще об одних героинях тех дней писал в своих воспоминаниях первый секретарь ГК КПСС Н. И. Матвеев:
«Фамилии отдельных товарищей, активно действовавших в тылу врага, передававших ценные разведывательные данные, следует вспомнить.
Среди них товарищи Ванькова Евгения Семеновна – бывший делопроизводитель исполкома городского Совета депутатов трудящихся, Соколова Нина Алексеевна – бывший счетовод горкомхоза.
Они, рискуя жизнью, неоднократно ходили в разведку и приносили ценные сведения о расположении вражеских войск и его боевой техники».
Евгения Семеновна Ванькова (бывшая Клюева) и сейчас жива. Во время войны она вела дневник, так что до нас дошли ее записи, сделанные наскоро. И даже в них она стремилась не только фиксировать события, но и, как это водится в дневниках, рассказывать о том, что пережила сама, пропустила через сердце.
«26 сентября 1941 года.
Я и моя подруга Нина Соколова пришли в городской комитет партии. Разве могли мы, комсомольцы, остаться в стороне, когда Родине угрожает опасность? Нас зачислили в одну из частей Ленинградского фронта. Мы стали разведчицами. Мне – семнадцать лет. Нине – восемнадцать.
6 октября.
Вернулись с первого задания расстроенными. На половине пути по деревням Мгинского района, оккупированным немцами, нас задержал немецкий патруль. Семь часов длился допрос, но нам все же удалось выбраться. Сегодня вернулись в штаб. Это наше первое боевое крещение. Было ли страшно? Очень.
Ноябрь.
Четвертый раз отправились с Ниной на задание. Собрали сведения о дислокации войск, движении транспорта. Возвращались обратно. В одной из деревень нарвались на немецкий патруль. Допрос велся в комендатуре. Фашисты громко заспорили между собой. Нина понимала немецкий язык и сказала, что нас хотят расстрелять. Один из офицеров повел нас за деревню. У контрольного поста он махнул рукой и приказал идти вперед. Мы ожидали, что сзади раздадутся выстрелы, но было тихо. Только позднее я понялa, что немцы вначале не могли допустить, что у нас могут воевать и дети. А мы ведь совсем были похожими на детей. Потом-то фашисты поняли, как умеют их ненавидеть и комсомольцы и пионеры. Задание выполнили полностью. Меня наградили орденом Красного Знамени.
Декабрь.
8 декабря стоял тихий морозный день. Мы с Ниной подходили к деревне. Вдруг из-за поворота показались немецкие машины. Бежать было поздно. Нам велели залезать в кузов. Я сделала вид, что не поняла, тогда немец ударил меня прикладом и закричал. Поехали в обратную сторону, туда, где мы вышли из леса. Наши следы еще хорошо были видны на снегу. Нас привезли в местечко, которое называлось Восточные Бараки. Сфотографировали, втолкнули в сарай в обыскали...
Фашисты продолжали наводить о нас справки, грозили расстрелом. Но к деревне подошли наши войска. Правда, они ее не взяли, но генерал и вся его свита сбежали. Как мы плакали от счастья! Решили бежать, идти к своим».
В конце декабря, вырвавшись из плена, девушки наконец перешли линию фронта и оказались у своих. А впереди их ждали новые задания.
«25 августа 1943 года. Это был наш первый полет на самолете. Нас, пять советских разведчиков, выбросили на парашютах в тыл врага между Витебской и Варшавской железной дорогами недалеко от Вырицы. Мы долго не могли найти Нину Соколову.
Ее, оказывается, при падении оглушило. Собравшись вместе, установили по рации связь с центром и приступили к выполнению задания. Вели круглосуточное наблюдение за движением поездов по железной дороге, сведения передавали в центр. Вскоре нам сообщили, что мы представлены к наградам.
...Горе, большое горе упало на мои плечи. Погибла Нина Соколова.
...Кончилось радиопитание. Замолкла рация, на исходе продукты. Мы знали, что в этих местах действует партизанский отряд. И он нашел нас».
Потом Евгения Семеновна воевала в составе этого отряда.
Многие из ее ровесников, бойцов незримого фронта, не дошли до Победы. Им очень хотелось жить, мечтать, любить, беззаботно гулять по родному городу белыми ночами. Ведь в юношеские годы открываются такие дали! Но их совершеннолетие пришлось на горькие годы войны. Она внесла свои поправки в их жизни. Только до обидного мало мы знаем о них.
Е. Хорошутина.
* Волховские огни. – 1988. – № 80. – С. 1, 2, 3; № 81. – С. 2;
№ 82. – С. 3; № 83. – С. 2.