НА ВОЛХОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Нынче исполняется тридцать лет обороны города Волхова от немецко-фашистских захватчиков.
Вот что пишет о том времени в своей трехтомной документальной эпопее «Ленинград действует» писатель П. Н. Лукницкий: «В критический момент наступления немцев на г. Волхов, когда 310-я стрелковая дивизия и другие части отступили на северо-восток и дорога на Волхов оказалась оголена, то угрожающую брешь закрыли своим героизмом очень немногие части: 666-й стрелковый полк, 16-я танковая бригада, переправившаяся с западного берега р. Волхов, 3-й гвардейский дивизион и мотострелковый батальон. Но до подхода этих частей брешь в течение полутора-двух суток прикрывал один только 883-й артполк (в будущем 13 гвардейский артиллерийский полк), находившийся южнее Вячкова и славший свои снаряды на Лынну, откуда двигались немцы».
Ниже публикуются воспоминания бывшего танкиста 16-й танковой бригады полковника в отставке Михаила Даниловича Казачинского о тех героических днях грозного 41-го года.
Разведывательный бронеавтомобиль, экипаж которого состоял из командира машины Грановского, башенного стрелка Доли и механика-водителя Олещенко, двигался по безлюдной дороге.
Ночь застала разведчиков в пути. Лесная дорога была хорошо накатана. Шел снег. У pазвилки дорог машина остановилась, из нее вышли командир и башенный стрелок. Впереди белесую мглу окрашивало багровым цветом зарево, кое-где тяжелое низкое небо высвечивали конусообразные подвижные пучки света. Слышались нестройный артиллерийский гул, ружейно-пулеметная и автоматная стрельба.
– Следы припорошены, – заметил Грановский, прощупывая сапогами полотно дороги. – По основному направлению проходили различные виды транспорта, по левому – только сани... Отпечатков гусениц нигде не видно. Нам – налево. Петро, на левом повороте завяжи верхушку березы в узел, чтобы мотострелки знали, куда мы свернули.
Машина тронулась. Через полчаса в ночном мраке показались белые прямоугольники заснеженных крыш. Из деревни донесся шум. Мелькали торопливые тени. Олещенко плавно нажал на тормоза. Грановский с автоматом на изготовку направился к крайней избе. На выходе из калитки он встретил всхлипывавшую женщину с двумя детьми.
– Что у вас? – спросил он.
– Днем проходили наши моряки... Они сказали, что если стрельба будет приближаться к деревне, то нам лучше отсюда уходить. Слышите, слева, какая трескотня?.. И справа была, да к вечеру затихла…
– С юга по дороге появлялись войска?
– Нет, впереди спокойно... Что же нам делать?..
Грановского окружили женщины, дети, старики.
– Вам лучше уйти подальше от дороги, здесь может разгореться бой, – посоветовал разведчик.
На рассвете разведчики миновали р. Сестру, затем деревню Заречье. Дорога вела на юг через густой лес. Кругом никаких признаков войск. Грановский стоял в башне, всматривался в туманную серую мглу, прислушивался. Его поражало таинственное безмолвие, нарушаемое монотонным приглушенным гудением двигателя бронеавтомобиля. На ухабах машина подскакивала и скрипела рессорами, разведчики усиливали наблюдение.
– Немцы, – сказал Грановский, – я из-за ветвей плохо вижу, Олещенко, тебе снизу виднее, – откуда бьют?
– Вдоль дороги… За кустарником, на нашей стороне что-то чернеет, похоже на машину... – ответил механик.
– Доля, пулемет! Осколочным...
После нескольких коротких очередей грянули пушечные выстрелы. Противник отвечал вяло. В шуме стрельбы командир уловил отдаленный звук ручного пулемета.
– Олещенко, правый поворот... В просеку, – распорядился Грановский.
Бронеавтомобиль, мягко утопая колесами в пушистом снегу, углубился в лес метров на десять. Командир произвел несколько выстрелов из пушки в том направлении, откуда вели огонь немцы. Потом он приказал водителю возвращаться. На выезде из просеки машина развернулась к Заречью. Противник вел беспорядочную стрельбу. Олещенко включил задний ход. Бронеавтомобиль, ведя беглый огонь, медленно, с остановками врезался в нетронутый снег.
Грановский увидел отпечатки колес с крупным рисунком протектора.
Полным ходом навстречу мотострелкам, – распорядился командир. – Надо предупредить их, что на этой дороге наших войск нет и что немцы разведывают подступы к Заречью.
На окраине деревни разведчики встретились с командованием мотострелкового батальона.
– На данном направлении наиболее выгодным рубежом, на котором можно задержать врага, является речка Сестра… – заявил командир батальона капитан Снегирь. Обращаясь к Грановскому, он продолжал: – Доложите в штаб бригады о том, что мы приступили к созданию обороны вдоль берега реки и по окраине Заречья.
– Соседей пока не встретили, – продолжал он. – На поддержку танков не рассчитываем, приложим все силы, чтобы выполнить поставленную задачу…
Слова комбата заглушили взрывы мин. Из леса выкатывались и растекались по открытому снегу солдаты противника.
Капитан Снегирь спокойно отдал распоряжение:
– Огнем с места отразить вражеское нападение.
Бойцы быстро, но без суматохи вели огневой бой, другие создавали оборону.
– Вам целесообразнее вернуться в бригаду после того, когда прояснится обстановка, – заметил комбат Грановскому.
Разведчики, проехав на запад несколько километров, встретили морских пехотинцев. Грановский нашел командира, информировал его об обстановке. Решили сдерживать натиск врага совместными усилиями.
Между тем капитан Снегирь, организовав оборону, обсуждал с комиссаром Марусичем дальнейшие действия.
Под Заречьем, когда Марусич пошел в роты, дело до критического момента еще не доходило. Бой только начинался.
Марусич объяснял бойцам:
– Противник форсировал Волхов и наступает вдоль правого берега в направлении Волховстроя. Он угрожает Волховской ГЭС имени В. И. Ленина... Враг стремится выйти к Ладожскому озеру с юга и создать второе кольцо окружения Ленинграда. Мы должны остановить врага!
Бойцы выражали готовность дать отпор гитлеровцам.
Мотострелки долбили мерзлую землю, подтаскивали к окопам бревна, доски, укреплялись, применяясь к местности.
Не успевший окопаться батальон встретил ожесточенные атаки врага с двух направлений. Первоначально гитлеровцы наносили удар по роте, в которой находился Марусич. После ряда безуспешных попыток прорваться на северный берег р. Сестры, враг перегруппировал свои силы, подтянул резервы и навалился на батальон с трех сторон – главный удар он сосредоточил с востока, по левофланговой роте.
Разведчики вместе с моряками отразили все попытки врага прорваться в расположение батальона.
…С наступлением сумерек враг обошел оборону батальона глубоко с востока, перерезал последнюю дорогу. Наметилось окружение. Бой не затихал.
Капитан Снегирь торопил Грановского, чтоб разведчики первыми вырвались из боя и доложили в штаб бригады о положении батальона.
За бронеавтомобилем выступила колонна транспортных машин. Пока шли лесом, все было нормально. Как только показались на поляне, по ним с двух сторон ударили автоматы. По броне вызванивали пули.
Прочесывая пулеметным и пушечным огнем дорогу, разведчики медленно продвигались вперед. На обочинах показались моряки. В правую дверцу постучали. Лейтенант Шинкарь кричал:
– Слева наперерез выдвигаются немецкие машины. Вы должны опередить их, проскочить. Доложите, что мы продолжаем выходить из окружения.
Бронеавтомобиль прошел перед носом вражеских машин. Вдогонку ему ударили из малокалиберных пушек. За пределами зоны обстрела разведчики остановились. То, что они увидели – ошеломило: поляна озарялась пожаром – горели транспортные машины батальона.
В пути наступил день. Разведчики пробились через гитлеровские заслоны и вышли на дорогу, которая шла по берегу Волхова. В одной из деревень их еще раз обстреляли немецкие автоматчики. Но вот за снежным полем они увидели группу военных. По белым полушубкам разведчики узнали своих. Остановились. Грановский с Долей вышли из машины и направились к ним.
Грановский издали узнал человека, сидевшего на пне. Это был полковой комиссар А. Л. Кузнецов. После длительного марша он присел отдохнуть, о чем-то устало говорил, слабо жестикулируя руками.
Грановский доложил о возвращении разведки.
Кузнецов выслушал доклад разведчиков, поблагодарил их за добросовестное выполнение боевой задачи и сказал:
– Рубеж этот надо отстоять во что бы то ни стало. Наличными силами мы в состоянии не пустить дальше врага. За нами Волховская ГЭС...
...Сзади на малой скорости подошел Т-34. Из люка вылезли пожилой майор и командир танка лейтенант Самохин.
– Развилка дорог на Жубкино и Славково беспрерывно простреливается автоматным огнем, – докладывал Грановский майору. – Из Жубкино слышится гул моторов. Похоже, что к развилке подходят и сосредоточиваются танки.
– Чувствуется, что фрицы что-то затевают, – сказал майор. – Ждать, однако, того, что они предпримут, не будем... Навяжем врагу свой план. Действуйте, как предусмотрено.
...Звонко, с металлическим скрежетом раздался лязг гусениц. Т-34 сорвался с места и помчался кратчайшим путем в направлении Панево. Со стороны создавалось впечатление, что отчаянный экипаж, ничего не подозревая о притаившейся опасности слева, безрассудно полез на рожон. То же повторили автоматчики – они шли по мелколесью и тоже взяли курс на деревню.
Немцы не устояли перед странным ухарством наших солдат, посчитав, должно быть, их пьяными. Гитлеровцы, по-видимому, решили ударом с фланга отрезвить их и разбить.
Скрытые вдоль жубкинской дороги вражеские танки стали поворачивать свои башни к Boлхову. Воздух содрогнулся от беспорядочных выстрелов. Немецкие снаряды рвались на обширном пространстве мелколесья, усеянном мотострелками. Большинство снежных фонтанов вздымалось около танка Самохина.
Таким образом, замаскированный противник поддался на удочку – обнаружил себя. Командир тяжелого танка лейтенант Мартынов только этого и ждал. Он подал механику-водителю команду.
– Серов, вперед!
Старший сержант выжал сцепление, включил скорость и плавно тронулся с места. Маскировочные ветки, присыпанные снегом, вздрогнули и стали раздвигаться в стороны, обнажая ствол мощного орудия. KB вышел из засады на развилку дорог, а затем рванулся на немецкие танки.
Черные нити перекрестья прицела замерли у нижней кромки люка механика-водителя фашистской головной машины.
– Чистяков, бронебойным!.. – услышал приказ командира заместитель политрука, командир орудия.
Мартынов заметил короткую вспышку у люка фашистского танка. Вражеская машина встряхнулась, как бы попыталась подпрыгнуть, и замерла.
Орудие KB не умолкало ни на минуту. Из прошитых снарядами немецких танков выскакивали уцелевшие гитлеровцы. Радист Нечаев поливал их огнем из пулемета.
Гитлеровцы прекратили стрельбу по тем, кто наступал на Панево, и поспешно стали поворачивать башни против КВ. Но было уже поздно. Инициатива находилась в твердых руках лейтенанта Мартынова. Мощный KB приближался к фашистским машинам, поражая их прицельным огнем. Вот подпрыгнула вверх и свалилась на бок башня одного вражеского танка, дернулась в сторону и клюнула обрубком пушки вторая. Фашистские танкисты поняли безвыходность своего положения: они начали покидать машины и бросились врассыпную. Наши мотострелки и разведчики ударили наперерез отступающим убийственным огнем. Вражеские автоматчики под огнем мотострелков повернули назад, в деревню, в которой вовсю орудовала Т-34 Самохина. Немцы в смятении бросали оружие и бежали.
Однако численное превосходство было на стороне врага. Он опомнился и обрушил из глубины своего расположения ураганный огонь. Ожесточенный бой продолжался. За горсткой советских воинов осталась небольшая часть поля боя, с которого наши механики-водители эвакуировали пять исправных немецких танков. Подбитые вражеские машины были использованы мотострелками как неподвижные огневые точки. Наши танкисты потерь не имели.
...Так советские воины в тяжелых боях осенью 1941 года грудью стояли на подступах к Волхову.
* * *
Кажется, все ясно. Но все-таки есть что добавить к этому очень взволнованному и абсолютно документальному рассказу. За описанный бой коммунисту лейтенанту Александру Максимовичу Мартынову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Жаль, что лейтенант-танкист не дожил до дня опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР, он пал смертью героя под деревней Дубовик. Однако однополчане не забыли героя и донесли его имя до польского города Щецина, где закончился боевой путь 16-й танковой бригады. И по сей день вдет по этому городу улица танкиста Александра Мартынова.
Не дожил до победы и механик-водитель KB старший сержант Серов, он пал при освобождении Новгорода. Погиб и комиссар Кузнецов, был смертельно ранен лейтенант Шинкарь. А вот комиссар Марусич жив. Он, как и полковник в отставке Казачинский, ведет у себя на родине в городе Новочеркасске большую военно-патриотическую работу.
Пусть обо всем этом узнают волховчане, особенно участники походов по местам революционной, боевой и трудовой славы.
Н. Сахновский,
председатель президиума
совета городского отделения
общества охраны памятников
истории и культуры.
* Волховские огни. – 1971. – № 184. – С. 3; № 185. – С. 3;
№ 186. – С. 3; № 187. – С. 3.