В ДНИ БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА
Это глава из книги Г. А. Антипина «Третья гвардейская». В ней рассказывается о боевых действиях 3-й гвардейской Волновахской Краснознаменной ордена Суворова дивизии на Волховском фронте в первые годы минувшей войны.
Жаркие разгорелись бои на подступах к нашему городу в ноябре-декабре грозного 41-го года. Отдельные эпизоды книги Г. А. Антипина воспроизводят события тех дней. Редакция «Волховских огней» предлагает вам, дорогие читатели, главу из этой книги.
День 27 сентября выдался тихий и теплый. На переднем крае – ни звука. Изредка ударит пушка, разорвется снаряд, осыпая с елок иголки, и опять все замолкнет.
В землянке командира дивизии – теснота. Сюда собрались штабные работники, командиры полков, комиссары. Не было только подполковника Черепанова: с месяц назад его перевели с повышением в другую дивизию. Не хотелось ему покидать земляков, но приказы не обсуждаются. Он простился с боевыми друзьями и уехал, оставив по себе добрую память. На его место был назначен подполковник Городецкий – тоже опытный офицер.
Гаген поднялся и жестом попросил внимания. В его петлицах сверкнули звездочки: командиру дивизии недавно присвоили звание генерал-майора. Вид у него был утомленный: не успел еще отдохнуть после дороги. Да и какой на войне может быть отдых? Три дня, как прибыли на Ленинградский фронт, а на четвертый – уже в бой.
Начал командир, как всегда, спокойно, не спеша:
– Вчера я был в штабе армии. Обстановка на нашем фронте тяжелая, можно сказать, критическая. Немецкие войска прорвались через станцию Мгу, заняли Шлиссельбург и замкнули кольцо вокруг Ленинграда. Все сухопутные коммуникации – шоссе и железные дороги – перерезаны. Линия нашей обороны проходит в непосредственной близости от города: на юге всего в четырех километрах, на северо-западе и юго-востоке – в двадцати пяти-тридцати. Враг сосредоточил здесь огромные силы – 44 отборные дивизии, более 13 тысяч орудий и минометов, около 1500 танков, свыше тысячи самолетов. Немцы намерены любой ценой захватить Ленинград до наступления зимы. Нам приказано выбить противника из опорных пунктов в районе Синявино, отвлечь на себя силы врага и тем самым ослабить его нажим на город. Наступление начинаем завтра на рассвете. Основной удар наносит в районе Гайтолово и Тортолово 435-й полк майора Юлдашева. Задача: прорвать оборону немцев. В прорыв немедленно входят другие полки, – генерал Гаген помолчал и, как бы заключая, добавил: – Жарко будет…
– Командир дивизии повернулся к военкому Хлызову, спросил:
– Свежие газеты получили?
– Получили, Николай Александрович.
– Там я видел письмо рабочих Кировского завода к защитникам Ленинграда. Надо его немедленно донести до всех красноармейцев и командиров.
– Коммунисты уже работают, мы и ответ написали.
В письме кировцев говорилось:
«Воины Красной Армии, знайте, что ни бомбы, ни снаряды, никакие военные испытания и трудности не поколеблют нашей решимости сопротивляться, отвечать на удар ударом, не заставят нас забыть наше клятвенное обещание: истребить врагов до последнего.
Помните, что нет в мире такой силы, которая заставила бы нас, путиловцев-кировцев, заколебаться. Мы плавим сталь, и мы тверды, как сталь…
Мы себя не пощадим, но уж и врагу пощады не будет! Пока бьется сердце, будем мы, кировцы, драться с ним и к этому же призываем вас, наши боевые соратники. Будьте мужественны и стойки, деритесь, как львы, защищайте город Ленина».
К концу дня об этом письме знала вся дивизия. Обсуждался и ответ.
Воины-уральцы поклялись кировцам:
«В вашем страстном призыве отстоять Ленинград и как бешеных собак истребить фашистские орды на подступах к любимому городу мы слышим наказ всех рабочих Ленинграда, наказ партии, наказ всего советского народа… Дорогие наши отцы, братья, товарищи!.. В вашем лице даем клятву всему советскому народу, что, пока бьется наше сердце, пока кровь струится в жилах, мы будем сражаться стойко и мужественно за нашу землю, честь и свободу, за город Ленинград».
Наступило утро 28 сентября. Гаген и военком Хлызов пришли на командный пункт майора Юлдашева. По дороге оба вымокли: куда ни шагни болота и торфяные топи. О траншеях здесь и речи быть не могло. Вместо них строили дерево-земляные валы. Строили под огнем врага. Людям было нелегко: ни обсушиться, ни прилечь. Спали, сидя на корточках.
– Все готово? – спросил генерал командира полка.
– Готово, – ответил Юлдашев. – На Гайтолово первой идет рота во главе с политруком Старцевым.
– Храбрый человек, знаю, – сказал военком.
Ударила наша артиллерия. Это было сигналом атаки. Иван Старцев поднял роту, сам пошел впереди. Гитлеровцы открыли ураганный огонь из всех видов оружия. Цепь залегла.
Восемь раз водил политрук бойцов в атаку. Но продвижение шло медленно. Перед девятой Иван Старцев прополз по цепи. Говорил каждому: «Еще раз нажмем – и будем в Гайтолово». Рота снова поднялась. Огонь противника был таким густым, что цепь опять дрогнула. И тогда политрук крикнул:
– Коммунисты, комсомольцы, за мной!
Те устремились за Старцевым, за ними – все остальные. Гитлеровцы отступили за речку Черная. Не давая им опомниться, рота бросилась в воду и выскочила на другой берег. В бой вступил весь батальон, а затем и полк.
Гаген разговаривал по телефону с командиром наступающего полка. Неожиданно связь прекратилась. Генерал коротко бросил:
– Немедленно восстановить!
На линию вышел красноармеец Василий Данильченко. Он бежал по поляне, высматривая место обрыва. Вокруг рвались снаряды. Один упал совсем рядом. Василий потерял сознание. Очнулся от острой боли. Хотел подняться, но не смог: перебило обе ноги. Пересиливая страшную боль, связист пополз дальше. Следом за ним тянулся кровавый след.
Вот он, обрыв! Василий исправил повреждение и, включив аппарат, услышал спокойный голос генерала, отдававшего приказ командиру полка.
На контрольном пункте у телефона сидел товарищ Василия. Он услышал в трубке странные звуки.
– Товарищ капитан, слышу стон.
Командир батальона связи капитан Сергей Черноголов схватил трубку. Уловил тяжелое дыхание. Потом услышал прерывистый голос:
– Докладываю: связь установлена. Я тяжело… – и голос оборвался.
Василия нашли лежащим в луже крови. Он прикрывал своим телом провод. Советское правительство высоко оценило подвиг красноармейца Василия Данильченко – бывшего мастера Верхнепышминского медеэлектролизного завода, – посмертно наградив его орденом Ленина.
Бой разгорался. Вскоре телефонисты потянули провода уже за речку Черная. Они и сообщили в штаб еще одну горестную весть: погиб политрук Иван Старцев. До войны Старцев работал в редакциях областных газет «На смену!» и «Уральский рабочий». Товарищи любили его за жизнерадостный характер, за трудолюбие. На фронте он редактировал дивизионную газету. А когда потребовали обстоятельства, стал политруком роты. Отважный уралец посмертно награжден орденом Красного Знамени.
В прорыв вошли остальные два полка. К утру 3 октября дивизия заняла Эстонский поселок, значительно улучшив позиции наших войск. Задача была выполнена. Но за пять дней боев силы дивизии иссякли. И она была отведена с переднего края. Части получили пополнение – людьми и вооружением, а бойцы – добротное зимнее обмундирование. После короткой передышки дивизию снова направили под Синявино.
К этому времени фашистское командование решило захватить Тихвин и замкнуть восточнее Ладожского озера второе кольцо блокады Ленинграда. Гитлер заявил: «Мы обождем, когда Ленинград упадет в наши руки, как зрелый плод». Фюрер и его генералы были уверены, что город, отрезанный от жизненных центров страны, сам сдастся на милость победителям. Разрабатывая план глубокого обхода, фашисты рассчитывали также окружить войска 54-й армии, находившиеся северо-западнее Тихвина, и уничтожить их.
Перед дивизией была поставлена прежняя задача: как можно больше сковать и перемолоть фашистских войск. Верное средство добиться этого – активные действия. И 3-я гвардейская начала готовиться к наступлению. Надо было узнать, где находятся огневые точки противника, особенно артиллерийские и минометные батареи. Генерал-майор Гаген принял решение провести разведку боем. Для этой операции требовались люди отважные, готовые на самопожертвование.
– Нужно кликнуть добровольцев, – предложил военком Хлызов.
– Так и сделаем, – согласился командир дивизии.
Добровольцев оказалось с избытком, в основном коммунисты и комсомольцы. Среди них было много артиллеристов. Почти все уральцы, не раз смотревшие смерти о лицо. Группу возглавили командир дивизиона капитан Казимир Самович и военком артиллерийского полка Иосиф Ларионов, воевавший пулеметчиком еще в годы гражданской.
Ночь выдалась пасмурной. Выпавший накануне снег тоже был как нельзя кстати. В белых маскхалатах гвардейцы неслышно двинулись в сторону противника и растаяли во тьме. Забрезжил рассвет. Вот и дзоты, совсем рядом. Последние сто метров бойцы, сливаясь с землей, проползли по-пластунски. Осталось еще 30-40 шагов. Военком Иосиф Ларионов поднялся во весь рост, громко скомандовал:
– За мной, вперед!
Рядом с ним бежал капитан Самович. Чуть позади них – вся цепь. В траншею и амбразуры полетели гранаты. Вслед за ними в окопы ворвались бойцы. Гитлеровцы, застигнутые врасплох, беспорядочно отстреливались. В дело пошли штыки. В этой схватке только командир отделения разведки младший сержант Самойленко уничтожил тридцать гитлеровцев.
Храбро бился и красноармеец Александр Давыдов. До войны он работал мастером на обувной фабрике в Свердловске. На фронте его назначили поваром. Это занятие мало устраивало Александра, но приказ есть приказ. Однажды он все-таки упросил командира послать его с группой бойцов в разведку. Тогда в рукопашной он заколол штыком четырех фашистов. Узнав, что для разведки боем требуются добровольцы, Давыдов вызвался одним из первых. В бою Александр тоже был первым. Пробегая по траншее, наткнулся на блиндаж. Боец лег и с силой толкнул дверь. Из темноты громыхнула очередь. Пули просвистели выше. Внутрь полетела граната. Когда дым от взрыва рассеялся, Александр влетел в блиндаж. На полу, раскинув руки, лежали три немца. Выскочив, он заметил неподалеку пушку. Возле нее суетились несколько фашистов. Метко брошенная граната сделала свое дело. Вместе с наводчиком Фадеевым (бывшим машинистом с Магнитки) Давыдов развернул пушку и открыл огонь по удиравшим немцам. Опомнившись, фашисты перешли в контратаку. Начали бить орудия и минометы. С левого фланга застрочил пулемет. Ранило Фадеева. Давыдов остался у пушки один. Прицелившись, он выстрелил в сторону пулемета. Тот замолк. Но немцев было много. Они подошли совсем близко. Александр снял с пушки панораму и, отстреливаясь из карабина, стал отходить.
Капитан Самович уже собирал бойцов. Задачи была выполнена. Уничтожив несколько сот фашистских солдат и офицеров, захватив пленных и трофеи, группа почти без потерь вернулась обратно. Разведка боем дала нашему командованию все необходимые сведения.
3-я гвардейская пошла в наступление. Был освобожден ряд населенных пунктов. Развить успех не удалось. Пользуясь численным превосходством, противник потеснил соединения, которые вели бои на правом фланге дивизии. Положение для наших войск сложилось крайне неблагоприятное, и наступление было прекращено. Но сентябрьские и октябрьские бои сыграли исключительную роль в обороне Ленинграда. Противник сосредоточил у Синявино пять пехотных дивизий. Немецко-фашистское командование было лишено возможности усилить ими свою группировку, действовавшую на Тихвинском направлении. И хотя врагу в конце концов удалось захватить город Тихвин, он дальше не продвинулся. Замыслы гитлеровских генералов были сорваны.
Противник не успокоился. В начале ноября он подтянул и сосредоточил в районе Любань – Шапки – Кириши вторую группу. В нее входило несколько пехотных дивизий, 1-й армейский корпус, усиленный частью сил 8-й и 12-й танковых дивизий, большое количество огневых средств. На этот раз гитлеровцы решили пробиться к Ладожскому озеру через Волхов, соединиться с белофиннами, наступавшими от Лодейного Поля, и таким образом охватить Ленинград вторым кольцом блокады. Для обороны Волхова была направлена 3-я гвардейская дивизия. 14 ноября уральцы заняли позиции в пяти-шести километрах южнее города.
Генерал Гаген распорядился выдвинуть далеко вперед – к северной окраине деревни Морозово – пулеметную роту под командованием лейтенанта Федора Синявина. Начальнику штаба, писавшему приказ, командир дивизии сказал:
– Противника надо бить еще до того, как он подойдет к основной линии обороны.
Вечером, прорвавшись по глубокому снегу через заградительный огонь, пулеметная рота вышла к указанному месту. За ночь бойцы отрыли окопы, хорошо замаскировались. Перед ними расстилалось широкое поле. Справа стеной стоял лес.
На рассвете гитлеровцы открыли сильный артиллерийский огонь. Снаряды и мины ложились неподалеку от пулеметчиков, но вреда не причиняли. Вскоре из леса показалась густая цепь. За ней – вторая и третья.
– Приготовиться. Без команды стрельбу не вести, – приказал лейтенант Синявин.
До наступающих осталось триста метров. Командир роты поднял руку, рубанул воздух:
– Огонь!
И сам, взяв на прицел офицера, бежавшего впереди, нажал на гашетку. По узкой поляне пронеслась свинцовая поземка. Фашистский офицер, роняя парабеллум, ткнулся в снег. Первая цепь была скошена. Остальные залегли и перебежками стали заходить роте во фланг. Синявин приказал перетащить пулеметы на запасные позиции, оборудованные перед утром: учел привычку немцев к обходам и охватам. Поднялась вторая цепь, но, наткнувшись на пулеметы, поредела и смешалась. Полезла вперед третья. Точными очередями бойцы заставили ее отхлынуть назад. Затишье длилось недолго. Гитлеровцы обрушили на позиции пулеметчиков ураганный артиллерийский огонь. Погибли два расчета. «Максимы» умолкли. Фашисты снова бросились в атаку. Лейтенант Синявин, перебегая от одного пулемета к другому, бил по наступающим длинными очередями. И так до тех пор, пока остатки фашистов не скрылись в лесу, оставив на заснеженной поляне около трехсот трупов. Когда стемнело, пришел приказ отходить.
На другой день фашисты решили с ходу прорвать оборону дивизии. Но не тут-то было. Батареи Алексея Петрова, Александра Потапова, Сергея Логвинова, Степана Крупина и Петра Рябова, стоявшие на прямой наводке, посылали снаряды точно в цель. Aтаки гитлеровцев захлебывались одна за другой. Бои то затихали, то возобновлялись с новой силой. Гвардейцы с трудом сдерживали натиск. Но и враг заметно слабел. Истекая кровью, он метался из стороны в сторону, искал уязвимые места в обороне дивизии, менял направление ударов, хитрил. Однако успеха так и не добился.
Гвардейцы отбили 20 массированных атак. Дивизия спасла первенца ленинского плана электрификации – Волховскую гидроэлектростанцию, преградила путь фашистам к «Дороге жизни», проходившей по льду Ладожского озера, уничтожила много техники и живой силы противника. В записной книжке пленного солдата-повара была обнаружена такая запись: «Вчера завтракало 150, а ужинало только 50. Какой кошмар!».
В упорных оборонительных боях наши войска обескровили противника. Для полного разгрома этой группировки была образована Волховская оперативная группа. Командовать ею было поручено генерал-майору Гагену.
3-я гвардейская получила ответственную задачу: прорвать укрепленную полосу врага и освободить пути подхода к Ленинграду. К предстоящим боям дивизию готовил ее новый командир – полковник Анатолий Андреевич Краснов – Герой Советского Союза, получивший это звание еще во время войны с белофиннами. План наступления, разработанный штабом, строился на внезапных действиях, в основном ночных. Создали лыжные подвижные отряды. Каждый взвод четко знал свое место в бою. Коммунистам и комсомольцам было сказано: в атаку подниматься первыми.
Артиллерийская подготовка началась ранним морозным утром 20 декабря. Густой дым затянул обрывистые берега Волхова. Вслед за огневым валом двинулись гвардейцы.
Удар наносился одновременно в трех местах. На главном направлении вел наступление батальон старшего лейтенанта Гагулина. Поддержанные артиллерийским огнем, бойцы с ходу освободили несколько населенные пунктов. Фашисты намеревались закрепиться в деревне Теребочево, прикрытой надолбами и минными полями. Оценив обстановку, командир батальона приказал роте лейтенанта Азаренок с наступлением темноты выдвинуться к деревне опушкой леса и зайти гитлеровцам во фланг. Это для них было полной неожиданностью: они бросились в бегство с такой поспешностью, что не успели захватить боевое знамя.
Ночью батальон незаметно подошел к другой деревне. Высланная Гагулиным группа разведчиков застала немцев в домах. В окна полетели гранаты. Среди гитлеровцев поднялась паника. Куда бы они ни ткнулись – выхода из деревни не было. Оставшиеся в живых сдались в плен. Бойцы захватили 15 цистерн с горючим, 12 станковых пулеметов, большой склад мин и другое военное имущество.
Тем временем другие подразделения выдвинулись к селу Чажешно, освобождение которого решало судьбу фашистских гарнизонов, оставшихся в тылу. Дважды поднимались гвардейцы в атаку, но, встреченные сильным огнем, откатывались назад. На помощь пришли лыжные отряды. Они смяли фланги противника. Спаслись лишь немногие.
Дивизия вышла в район Оломны. Оборона на левом фланге главных сил противника была прорвана. К 28 декабря 54-я армия отбросила гитлеровцев за железную дорогу на участке Мга – Кириши, на тот самый рубеж, с которого они 16 октября начали наступление на Тихвин.
За неделю боев дивизия продвинулась к западу от города Волхова на 60 километров, освободив от фашистских захватчиков 52 населенных пункта. Обширная территория Ленинградской области была полностью очищена от врага.
Волховская группировка противника была разгромлена. Тысячи вражеских солдат и офицеров нашли себе могилу в снегах и болотах. К востоку от Ленинграда гитлеровцы потеряли в декабре все, что захватили за три предыдущих месяца.
Противник перешел к обороне. Он создал сильно укрепленный рубеж в районе станции Погостье. Фашисты использовали очень выгодное препятствие – высокую железнодорожную насыпь, проложенную по болотистой местности. Ширина насыпи составляла пять метров, а в районе станции, где имелись разъезды в запасные пути, достигала двенадцати. Гитлеровцы думали отсидеться здесь до весны. У подножия откоса, обращенного в глубину обороны, они оборудовали блиндажи для укрытия. В самой насыпи – десятки дзотов и пулеметных точек. Подступы к станции прикрывали минные поля и два ряда проволочных заграждений. Перед ней раскинулась широкая заснеженная поляна, прозванная бойцами «долиной смерти». Противник пристрелял здесь каждый метр земли.
3-я гвардейская дивизия получила приказ: взять станцию. В ночь на 6 января 1942 года бойцы бросились а атаку, но, встреченные свинцовым дождем, залегли. Вторая атака тоже окончилась неудачей. Снег почернел от взрывов снарядов и мин. Лес, примыкавший к насыпи, был снесен.
Вперед выскочил старший лейтенант Федор Синявин. Поднявшись, крикнул:
– За мной, вперед!
Бойцы ринулись за ним и, сломив сопротивление противника, ворвались в первую траншею. Федор Синявин был все время в гуще схватки. Подняв гранату, он подбежал к блиндажу. Здесь и подстерегла его вражеская пуля. Указом Президиума Верховного Совета СССР старший лейтенант Федор Федорович Синявин посмертно удостоен высшей степени отличия – звания Героя Советского Союза. Его имя стало первым в списке Героев дивизии.
9 февраля 1942 года был получен приказ о новой нумерации полков. 435, 505, 666-й полки стали соответственно 5, 9 и 13 гвардейскими стрелковыми полками, а 565-й легкоартиллерийский полк – 22-м гвардейским. 19 февраля в дивизию прибыло пополнение из Уральского военного округа, из-под Волхова и Ленинграда. Был назначен новый штурм Погостья. Январские бои большого успеха не имели.
Подготовка к штурму началась с тщательного изучения вражеских позиций. День за днем разведчики производили перспективную съемку местности. Лежа часами в снегу на жгучем морозе, они вместе с артиллеристами-наблюдателями составили детальный план расположения основных огневых средств противника, точно определили расстояние до целей. Оставалось решить самый сложный вопрос: как переправить танки и артиллерию через насыпь? Долго думали в штабе. Все пришли к одному мнению: преодолеть железнодорожное полотно невозможно. Тогда полковник Краснов сказал:
– Будем пробивать в насыпи сквозную брешь.
Ответственность за эту трудную операцию легла на плечи саперов. Они установили место, которое меньше всего простреливалось противником. Ночью, накануне штурма, ползком потащили к насыпи взрывчатку. Погибших тут же заменяли другие. Надо было сделать все до рассвета.
Ранним утром, подтянув орудия как можно ближе к насыпи, артиллеристы открыли сильный огонь.
– Картошку не жалейте! – кричал в трубку командир дивизии. – Загоняйте немцев в норы.
Весь день били орудия. Гитлеровцы попрятались в блиндажи, чтобы переждать обстрел. И вдруг раздался огромной силы взрыв. Черный дым, песчаная пыль заволокли лес и деревню. В брешь влетели танки. Артиллеристы, задыхаясь, выдвинули пушки по другую сторону насыпи. Одновременно, не давая противнику опомниться, бойцы-пехотинцы под командованием политрука Захарова, командиров рот Дреева, Юркина и Бакланова в одно мгновение перемахнули через полотно железной дороги.
Завязалась рукопашная. В амбразуры, окопы, в дымоходные трубы блиндажей полетели гранаты. Тем временем артиллеристы и пулеметчики ударили по станции и по деревне. Снаряды крушили дзоты и блиндажи, которые стояли чуть ли не на каждом метре. Только дивизион майора Лушникова уничтожил 21 дзот.
Дивизия овладела мощным узлом обороны противника, перерезала его основную коммуникацию – железнодорожную линию Мга – Кириши. В ходе этих боев уральцы уничтожили более 2.700 вражеских солдат и офицеров, 12 танков, 19 орудий, 24 миномета, 46 пулеметов, захватили 8 танков, 15 орудий, 47 пулеметов, 21 автомашину, много другой техники и вооружения. За отличные боевые действия личный состав дивизии получил благодарность от Военных Советов Ленинградского фронта и 54-й армии.
После тяжелых боев за Погостье дивизия получила отдых. Но уральцы не сидели сложа руки. Они настойчиво повышали свои военные знания. После учебного дня на улицах города Волхова звучала песня.
В середине марта дивизия в составе 4-го гвардейского корпуса перешла в наступление и прорвала сильно укрепленную оборону противника. 20 марта уральцы овладели поселком Зенино, а через три дня – Доброе. К концу марта дивизия вышла к Любани. Но дальнейшее продвижение застопорилось. Наступила оттепель. Дороги, проложенные по топким лесным болотам, стали непроходимыми. Начались перебои в снабжении войск. Бойцы на своих плечах доставляли и технику, и снаряды, и патроны, и сухари. Дивизия перешла к обороне, перемалывая активными действиями силы врага.
В августе 3-я гвардейская снова была переброшена под Синявино. Она вошла в состав 6-го стрелкового корпуса 2-й Ударной армии. Командиром дивизии был назначен Кантемир Александрович Цаликов, сменивший раненого генерал-майора Н. М. Мартынчука (полковник А. А. Краснов выбыл из дивизии еще в марте – тоже по ранению).
Район Синявино играл важную роль в планах немецко-фашистского командования. Этот плацдарм, отделявший Ленинград от страны, противник укреплял и совершенствовал на протяжения многих месяцев. Он создал здесь рубеж с большим количеством всевозможных инженерных сооружений. Оборона состояла из отдельных узлов сопротивления и опорных пунктов. Гитлеровцы заминировали все дороги. Подступы к населенным пунктам покрыли густой сетью окопов, ходов сообщения, опоясали проволочными заграждениями. Рубеж представлял собой сплошную полосу дерево-земляных укреплений с хорошо продуманной системой огня. Противник рассчитывал до поры до времени отсидеться здесь и в удобный момент совершить новый прыжок на Волхов и Ленинград. Поэтому наше командование решило провести наступательную операцию в районе Синявино. Намечалось двумя ударами окружить и уничтожить вражескую группировку.
Трудное предстояло дело.
Командиры и политработники проверяли готовность гвардейцев к боям. На переднем крае постоянно находились полковник К. А. Цаликов и комиссар дивизии Василий Трифонович Поминов. Они беседовали с бойцами о трудностях предстоящего наступления, призывали их брать пример с тех, кто своими подвигами прославил родной Урал.
Тишину раннего утра 27 августа расколол залп сотен орудий и «катюш». Несколько часов крошили они укрепления врага. Под прикрытием огня гвардейцы захватили первую траншею. Но гитлеровцы бросили в контратаку большие силы, подтягивая их по так называемому «королевскому пути», который снабжал их всем необходимым. Пулеметной роте имени Героя Советского Союза Федора Синявина, которой командовал теперь лейтенант Сергей Трифонов, было приказано обходным маневром перерезать этот «королевский путь» и удерживать его до подхода наших частей. Утопая по пояс в торфяной жиже, бойцы вышли к дороге, быстро окопались и заняли круговую оборону.
Их было всего 20 человек.
Едва бойцы успели закрепиться, как фашисты открыли по ним ураганный огонь. На горстку храбрецов бросились две роты. Когда гитлеровцы подошли на верный выстрел, Сергей Трифонов махнул Михаилу Полозкову: давай бей. Боец нажал на гашетку и выпустил длинную очередь. Это был сигнал к общему отражению контратаки. Яростно застучали станковые и ручные пулеметы. Гитлеровцы, бросая убитых и раненых, бежали.
Через час началась вторая контратака. Как только фашисты поравнялись с трупами, лежавшими метрах а ста от пулеметчиков, гвардейцы открыли дружный огонь. Но силы были слишком неравные. Ранило рядовых Михаила Полозкова и Андрея Царькова, старшего сержанта Николая Бодрова. Но они продолжали вести бой: подтаскивали патроны, набивали ленты и диски. Смертью храбрых пали рядовые Василий Ушаков, Константин Александров, Сергей Попов, сержант Сергей Гузов.
Таяли ряды гвардейцев, но каждый из оставшихся в живых дрался за десятерых. И фашисты не выдержали. Отступили.
Вечером они снова повторили контратаку. Впереди, стреляя из пулеметов, катили две вражеские бронемашины, за которыми бежала пехота. Меткие выстрелы бронебойщиков Василия Елькина и Степана Косых вывели из строя обе машины. Выскочившие из них гитлеровцы тут же свалились, срезанные очередью. Фашисты опять отхлынули.
Ночью немцы получили подкрепление и, как только забрезжил рассвет, бросили на гвардейцев четыре танка. Открыв огонь из пушек и пулеметов, они шли напролом. За танками двигались автоматчики.
– Бронебойщики, держись! – крикнул Сергей Трифонов.
С гранатой в руке навстречу танкам пополз по канаве вдоль дороги политрук роты Захаров, в нескольких шагах за ним – гвардейцы Елькин и Иванов. Из-за грохота боя никто не расслышал выстрелов бронебойщиков Матвеева и Никитина, но все увидели: головная машина замерла на месте и вспыхнула. Второй танк, обогнув ее, двинулся прямо на окопы бронебойщика Степана Косых. Гвардеец двумя выстрелами точно угадал в моторную группу. Взлетел огненный столб. Третью машину встретили противотанковыми гранатами Захаров, Иванов и Елькин. С перебитой гусеницей она беспомощно закружилась на месте и встала. Четвертая развернулась и ушла в лес.
Второй день подходил к концу, а бой не затихал. Бойцы стояли насмерть. Коммунист Михаил Полозков остался с одной гранатой. На него накинулись три фашиста. Гвардеец выдернул кольцо и подорвал себя вместе с гитлеровцами. Бронебойщик Иван Никитин с последней бутылкой горючей смеси пополз навстречу фашистскому танку. Израненный, он последним усилием воли приподнялся и метнул ее в ходовую часть. Машина вспыхнула, как факел. Ранило Михаила Трусова, но пулеметчик не прекращал огня. Рядом лежали рядовые Сергей Первов, Варлам Третьяков и Андрей Царьков – они были мертвы.
Прошли третьи сутки. Гвардейцы еле держались. Совсем рядом разорвался снаряд, за ним второй, третий… Комья земли сыпались на спины бойцов, едкий дым перехватывал дыхание. Трифонов, пригибаясь, побежал по цепи и натолкнулся на Константина Захарова. Политрук был тяжело ранен в грудь. Он открыл глаза и, сжимая руку командира, тихо прошептал:
– Отвоевался я, Сергей, прощай...
Прошла еще ночь. Только десять бойцов встретили неяркое осеннее солнце. Фашисты в тридцатый раз бросились на бойцов. Немцы стреляли с флангов и по фронту. Они подползали медленно, осторожно, скрытно. Гвардейцы молчали. Пулеметы заговорили лишь в последнюю минуту. Еще поредели ряды пулеметчиков. Были убиты рядовые Василий Елькин, Степан Косых и Егор Матвеев. Пали Михаил Трусов, Сергей Чеканов. Держась за ручки станкового пулемета и наклонившись немного вперед, лежал командир расчета старший сержант Николай Бодров.
На рубеже остались трое. За пулеметом – лейтенант Сергей Трифонов, рядом с ним с гранатами – рядовой Василий Горлов и сержант Иван Иванов.
Раненый командир не выпускал из рук гашетки. Кучи трупов выросли у рубежа гвардейцев. Осталась последняя лента. Кончились гранаты. С командного пункта батальона радировали: «Продержитесь еще немного! Не отходите! Ждите, подходит подкрепление!». Командир переключил ручку рации и ответил: «Умрем, не отступим!».
Подоспевшая на помощь рота старшего лейтенанта Пурвина в рукопашной схватке довершила дело. Бойцы увидели такую картину: девятнадцать пулеметчиков лежали лицом к врагу, сжав и руках оружие. Даже погибшие, казалось, продолжали бой. У пулемета лежал лейтенант Сергей Трифонов, его руки приросли к гашетке. Рядом лежал убитый Василий Горлов. В живых остался только сержант Иван Иванов.
Возле перекрестка дорог бойцы насчитали свыше трехсот трупов гитлеровцев, шесть подбитых танков и три бронемашины.
Почувствовав нашу слабость на этом участке, фашисты полезли напролом. В одном месте им удалось прорваться к командному пункту штаба дивизии и окружить его. Здесь хранилось гвардейское знамя. Завязалась смертельная схватка. Ранило полкового комиссара Поминова.
Рядовой Семен Панов, бывший в охране штаба, склонился над ним. Комиссар узнал бойца, приподнялся, расстегнул шинель, достал из-под нее свернутое алое полотнище и сказал:
– Вот знамя. Оно не должно попасть в руки врага, что бы ни случилось.
Отбиваясь от немцев, Панов с группой товарищей устремился сквозь вражеское кольцо. Он был ранен, но продолжал драться. Вышел из окружения еле живой. Кровь Семена Панова осталась на алом шелке знамени.
В боях под Синявино отличились три брата – Иван, Александр и Алексей Кудрявцевы. Служили они в одном пулеметном расчете. Старший – Иван – был наводчиком.
В маленьком окопчике, возле рощи Круглая, братья пережили самые тяжелые дни и ночи своей фронтовой жизни. На участке остался только один их пулемет, который почти не умолкал.
Гитлеровцы пытались вернуть отбитый рубеж. Братья подпускали врагов на близкое расстояние и косили как траву. Мины засыпали огневую позицию. Братья вынуждены были перейти на запасную. Решив, что огневая точка уничтожена, фашисты смело пошли вперед. Когда до них осталось не более полсотни метров, пулемет снова заговорил. Почти вся цепь была перебита.
Во время этого боя Иван погиб. Алексей и Александр сняли каски, стали на колени и поочередно приложились к холодеющему лбу брата.
Алексей сказал:
– Прощай, Ваня! Мы отомстим за тебя!
И они сдержали свою клятву. Не один десяток фашистов пал от огня оставшихся в живых братьев.
В этих наступательных боях 3-я гвардейская обескровила и перемолола резервы врага, предназначавшиеся для захвата Ленинграда. За отличные боевые действия Военный Совет 2-й Ударной армии всему личному составу дивизии объявил благодарность. Сотни гвардейцев – защитников Ленинграда – были награждены орденами и медалями.
* Волховские огни. – 1970. – № 68. - С. 3; № 69. – С. 3; № 71. – С 3;
№ 72. – С 3; № 73. – С 3; № 74. – С 3; № 75. – С 3; № 76. – С 3.