ТРЕТИЙ ЗАЛП

 

Части 54-й армии генерал-майора тов. Федюнинского (Ленинградский фронт) за период с 18 по 25 декабря разгромили волховскую группировку противника...

Из сообщения Совинформбюро от 27 декабря 1941 года.

 

Автор публикуемых воспоминаний Иван Иванович Лебедев в грозном 1941 году находился в нашем городе. Будучи комиссаром отдельного моторизованного батальона, он принимал участие в защите ордена Трудового Красного Знамени 6-й ГЭС имени В. И. Ленина.

Ветеран войны И. И. Лебедев живет в Москве.

 

Это произошло на шестом месяце войны.

Враг – на Неве и Волхове. Город и ГЭС имени В. И. Ленина – на осадном положении. Обозленные неудачей под Ленинградом, фашистские оккупанты исступленно рвались к Волхову и Тихвину; Ленинград все ощутимее захлестывала петля второго кольца блокады.

Решимость оборонять Волховскую ГЭС до последнего пришла сама собой. 76 дней и ночей шла минная война саперов 136-го отдельного моторизованного батальона капитана Гайдара на подступах к Волхову. 12 сентября минировали ажурные фермы железнодорожного моста – последней артерии, по которой шли грузы к побережью Ладоги для Ленинграда.

Гайдар – кадровый военный. Перед войной он окончил военно-инженерную академию. Его добродушный, уравновешенный характер, как ни странно, выражало излюбленное слово – «свирепствуй». В устах капитана оно означало вовсе не жестокость, нет, оно как бы подчеркивало неистребимую веру в людей, в их дерзновенную перед лицом врага смекалку и изобретательность. Но он мог быть и железным, беспощадным, когда иным быть нельзя. Саперы любили Гайдара.

Уйма дел свалилась на плечи капитана. 15 сентября начальник инженерных войск 54-й армии генерал-майор Чекин, руководствуясь решением Военного Совета, приказал:

– Принять и заминировать переправы на реке Волхов от Гостинополья до Ладожского озера, обеспечить их бесперебойную работу.

– Взять на учет и использовать для нужд войны переправочные средства.

28 сентября получен приказ генерала Чекина о минировании Волховской ГЭС. Тогда речь шла о частичном минировании, о выводе из строя электростанции. На вспомогательные турбины, оставленные для обеспечения нужд фронта, устанавливались заряды взрывчатки и тут же, рядом, шел демонтаж и погрузка в вагоны оборудования восьми главных турбин.

Сотни вагонов ценнейшего оборудования отправлены в тыл страны. Но эвакуация оборудования ее главных турбин – лишь частичка электростанции, ГЭС даже и при оставшихся двух вспомогательных турбинах – бесценное сокровище.

...Волховстрой – детище великого Ленина, наша гордость. Это начало советской электрификации, первенец социалистической индустрии. Вторым залпом «Авроры» назвали пуск гидростанции ленинградские рабочие...

В полдень 25 октября нас с командиром 2-й инженерной роты младшим лейтенантом Шагаловым срочно вызвал на ГЭС капитан Гайдар. Вызов сам по себе не был неожиданным. Капитан держал как бы на прицеле нашу роту. Он приказал обучить минно-подрывному делу большую группу будущих партизан. И мы ждали, когда наша рота вместе с партизанами, которых готовили, окажется за линией фронта. Но все обернулось иначе.

Комбат встретил нас на северной окраине города.

– Генерал вызывает, – сказал он Шагалову. – Взрывчатку, сколько нужно будет, возьмешь со склада. Вопросы потом. Пошли.

На ГЭС попали не с парадного входа, а по выемке железнодорожной ветки. Часовой из охраны НКВД на этот раз не остановил нас и не спросил пропуска, как бывало, а вытянулся в струнку и пропустил молча.

Генерал-майор Чекин был уже на ГЭС. Он сидел за директорским столом, склонившись над картой, густо испещренной условными знаками: синим карандашом обозначены вражеские войска, красным – наши; синие тона преобладали. Гайдар, помню, представляя нас, не забыл упомянуть и такую деталь: «Рядовой и сержантский состав роты – кубанцы; командный – преимущественно москвичи. Командир роты пиротехник по гражданской профессии, политрук – в прошлом пограничник, служил на западной границе...»

Он отступил на шаг, посторонился, и мы с Шагаловым оказались лицом к лицу с генералом.

– Вчера группа фашистских войск, форсировав реку Волхов, захватила Малую Вишеру, – устало проговорил Чекин. – Военный Совет армии решил: ГЭС и алюминиевый завод заминировать на полное уничтожение, патерну ГЭС подготовить к затоплению...

Выполнение этого приказа было возложено на нашу роту, а персонально – на Шагалова и на меня.

– Двое вас, с вас и спросим за все, – закончил Чекин. – Исполняйте.

С генералом Чекиным и его заместителем подполковником В. А. Копыловым, вложившим много энергии в оборону Волхова, мы встречались едва ли не каждый день.

В городе началась срочная эвакуация. Покинул Волхов и отряд НКВД, охранявший ГЭС. Перед наступающим врагом первая и третья роты нашего батальона взрывали дзоты на участке деревень Прусыня – Панево. Вместо них устанавливали мощные взрывные заграждения: минные поля, фугасированные лесные завалы...

Затем был сформирован взвод разведчиков-минеров лейтенанта Родионова, предназначенный для самостоятельных действий в сложной обстановке. В ночь на 28 октября подрывниками этого взвода только на участке Вындин Остров – Халтурино, на протяжении около девяти километров, взорвано 59 дзотов.

Вечером 29 октября лейтенант Родионов получил приказ генерала Чекина о выезде в Черноручье – Заднево для минирования и уничтожения дорог и мостов, командиру 1-й инженерной роты лейтенанту Пакину и политруку роты Фурлетову приказано создать полосу инженерных заграждений в направлении Заречье – Никитино – Никифорово.

Надлежащего взаимодействия с войсками 4-й армии у нас не было. И минерам-разведчикам лейтенанта Родионова пришлось действовать наощупь. Первая разведгруппа на Дуняково никого не обнаружила, вторая – 31 октября встретилась в одном километре от Дуняково с подразделениями 2-го батальона 101 стрелкового полка. В 38 километрах от Волхова были обнаружены гитлеровцы...

У Пакина и Фурлетова тем временем задание выполнялось в спокойной обстановке.

Минно-взрывной щит на дороге Заречье – Волхов представлял собой мощное препятствие на пути захватчиков. Было уже установлено значительное количество противотанковых и противопехотных мин, фугасов, «сюрпризов», заминирован участок дороги Заречье – Каменка, устроены и заминированы лесные завалы на подступах к деревне Никитино.

В начале ноября после перегруппировки войск гитлеровцы вновь повели наступление большими силами на Волхов.

Ранним утром 2 ноября моряки 6-й бригады вступили в бой с немецкими захватчиками неподалеку от дер. Заречье. К вечеру следующего дня оборона моряков была прорвана. Отдельные части вражеских автоматчиков, усиленные минометчиками и пулеметными расчетами, ворвались в Никитино. Тут попал в окружение взвод саперов младшего лейтенанта Полякова. Гитлеровцы проникли и в Никифорово, где находился командный пункт капитана Гайдара и батальонный склад взрывчатых веществ.

Бой завязался сразу на КП. Поблизости – ни единого общевойскового подразделения. Саперы лейтенанта Разина, охранявшие склад, вынуждены были занять круговую оборону.

Ночью получили приказ командира Волховской оперативной группы генерала Ляпина: «Выбить противника из деревень Никифорово и Никитино, задержать и сорвать его план наступления на Волхов!»

Так, по воле чрезвычайных обстоятельств, капитан Гайдар стал общевойсковым командиром. На подкрепление подошли три танка.

Наступление было назначено на 7 часов 4 ноября. Силы были неравные. 3-я рота лейтенанта Рогова уже понесла потери, из взвода Полякова, попавшего в окружение, вышло всего 6 человек. О судьбе лейтенанта Родионова не поступило никаких известий.

Данные разведки печальные: гитлеровцы сосредоточили значительные силы в Никитино, подразделения минометчиков и резерв размещены в лесу, за околицей деревни. Преимущество одно – высокое настроение саперов, наступательный порыв и какая-то непостижимая уверенность отбросить врага.

– За нами Волхов! Ни шагу назад!.. – приказал Гайдар командирам рот.

Плотный пулеметный и минометный огонь врага прижал нас к земле. В этом неравном по силам сражении бойцы-саперы проявили стойкость и выдержку. Они выбили гитлеровцев из Никифорово и Никитино до прибытия подкрепления – моряков 6 морской бригады.

В этом бою погиб капитан Гайдар.

Отличились в бою старший сержант Голубев, сержант Лугачев и красноармейцы Марков, Бурмистров, Асташов и Романов.

Добрую славу заслужил военврач 3-го ранга Н. Н. Соколов. Тут же под огнем врага он оказывал раненым медицинскую помощь. Трижды в ходе боя появлялась санитарная машина шофера красноармейца Солодова и отвозила раненых на батальонный медпункт в деревню Сестра.

Взводу лейтенанта Родионова удалось выйти из вражеского окружения.

Линию обороны заняли бойцы других частей, а саперов отправили в тыл. Вечером 6 ноября наш батальон возвратился на электростанцию.

Обстановка складывалась тяжелой: 8 ноября гитлеровцы захватили Тихвин, а через два дня подошли к Волхову. Перед наступающим врагом саперы установили свыше 3.500 противотанковых мин, около 3.000 фугасов различной мощности. А город был опоясан густой сетью огневых сооружений и баррикад, противотанковых ежей и надолб, изготовленных саперами.

Враг обходил Волхов с востока, захватив станцию Мыслино, и с запада: шли ожесточенные бои за станцию Войбокало и Шум.

12 ноября Ставка Верховного Главнокомандования утвердила указания командующему 54-й армии генералу И. И. Федюнинскому о разрушении алюминиевого завода, 6-й ГЭС, железнодорожного моста и затопления плотины.

...В городе создано 4 подрывных района. Первый на гидростанции. На агрегатах ее и шлюзе установлено 70 зарядов тола и аммонита, второй – на алюминиевом заводе, третий – в зданиях коммунального обеспечения и примыкающих к ним жилых домах и четвертый – на насосной станции.

В ночь на 16 ноября враг подошел к Вячкову – последней деревне на подступах к Волхову с востока. Огонь вражеских пулеметов достигал порой оборонительных сооружений. Но фашисты были остановлены и отброшены.

Раннее утро 21 ноября, как в предыдущие одиннадцать дней, началось с обстрела. Фашисты направили массированный удар по цехам завода и шлюзу. До этого над сооружениями ГЭС рвались только шрапнельные снаряды. На этот раз враг обрушил огонь 205-миллиметровых пушек по воротам шлюза. А там находились заряды!

Обстрел застал нас с А. П. Шагаловым на берегу Волхова в небольшом одноэтажном доме. Мы вышли из дома и залегли под тополями у нижних ворот шлюза.

Стрельба велась с короткой дистанции. Лед в верхнем затоне толстый, и снаряды, коснувшись его, дальше летели рикошетом.

– Пристреливаются, – заметил Шагалов. – Готовятся к штурму.

Его голос оборвал резкий оглушительный удар. Глухие разрывы и всплески воды в нижнем бьефе сменили гул осколков и шелест камней. Еще вспышка разрыва на правом берегу. Гитлеровцы корректировали огонь.

Для нас важно было знать, откуда бьют фашистские орудия и как избежать преждевременного взрыва ГЭС? Ведь достаточно было попадания в один снаряд из 62 зарядов, чтобы электростанция взлетела на воздух!

Тот день доставил нам много хлопот. Шлюз спас толстый лед в затоне. Факт неоспоримый. Но гитлеровцы могли подтянуть и гаубичную артиллерию – обрушить перекидной огонь. И нам пришлось одни заряды обложить мешками с песком, другие перенести в безопасные места.

Бойцы прекрасно понимали, что гидростанция на Волхове исключительно дорога сердцу каждого советского человека. Именно этим и объясняется та особая забота, которую защитники города проявили о детище великого Ленина.

На переправах через реку были сооружены подрывные станции. На ГЭС этого не было, не было и рубильника или какого-либо иного устройства для взрыва из одного, заранее обусловленного пункта.

Взорвать объект – дело нетрудное. Важно отстоять, сберечь от преждевременного взрыва ГЭС даже в том случае, если враг будет у стен самой станции. И это обстоятельство подсказывало нам более надежный способ исполнения долга – огневой, при котором можно вызвать взрыв из любой точки закольцованной детонирующим шнуром магистрали, где застанет в ходе боя самый критический момент...

Наши судьбы переплелись с судьбами отважной пятерки руководителей ГЭС: И. П. Жимчужникова* – директора, П. А. Ковальчука – главного инженера, Н. А. Радченко – парторга ЦК ВКП(б), А. В. Эктова – главного энергетика и Лидии Сергеевой – вожака комсомольцев ГЭС. Той самой Лидой, о которой в октябре 1942 года Радченко писал мне:

«...Лида все такая же бойкая, веселая девчонка. Виноват, называя ее «девчонкой». Она у нас уже большая, электромехаником работает, лучшая производственница. Награждена медалью «За трудовое отличие». Оправдывает доверие. На днях на городской комсомольской конференции избрана заместителем секретаря горкома комсомола».

Электростанция ни на час не прекращала работу.

Руководители ГЭС даже и мысли не допускали, чтобы покинуть электростанцию заблаговременно.

24 ноября вновь приехал генерал Чекин. Он был взволнован, не брит. Видимо, возвращался с фронта. Он даже не присел на этот раз. Пояснил обстановку, а она была крайне тяжелой, и вызвал директора ГЭС и связных.

Мы с Шагаловым затаили дыхание: это конец... Но генерал не торопился. Он достал из сумки пароли, окинул нас взглядом, и только когда подошел к связным, произнес:

– Видите? – показал им пароли. – Любой ценой доставить подрывникам, когда их вручат вам. За меня остается политрук Лебедев.

Потом, когда связные вышли, политрук напомнил:

– ГЭС без приказа командующего не взрывать. Остальное – по обстоятельствам...

Беспокоило нас и другое. При минировании жилых домов от вражеского снаряда взорвался детонирующий шнур, соединяющий заряды всех подъездов. Общего взрыва не произошло, в заряды не были вставлены капсюли-детонаторы.

В ту роковую ночь и решили мы с А. П. Шагаловым вынуть капсюли-детонаторы из зарядов, установленных на ГЭС. Риск в этом случае мог быть оправдан только победой...

Хочется привести несколько строк из журнала боевых действий батальона:

«...25 ноября противник с 4.00 начал ожесточенный обстрел города. Обстрел велся всеми калибрами артиллерии и минометов...

В 10.00 противник начал обстрел из крупнокалиберной артиллерии Волховской ГЭС. Обстрел продолжался около 40 минут.

Один 205 мм снаряд попал в угол оконного проема щитового коридора ГЭС. От взрыва его сдетонировала огневая магистраль шнура...».

От взрыва детонирующего шнура и капсюлей-детонаторов на мостовом подъемном кране вспыхнул пожар. На нем загорелись и два 25-килограммовых заряда тола. Но ГЭС спасена, работает. Однако дым и черные хлопья сажи заполнили машинный зал. Кран, опираясь роликами на могучие стены, мог в любую секунду рухнуть вниз. Узкая железная лестница, ведущая к нему, мгновенно обросла саперами. Прибежали рабочие, встревоженные оглушительным взрывом.

– Спокойно!... Багор, лопаты наверх, сбросить снаряды! – подал команду Шагалов.

Он стоял у лестницы, не спуская глаз с крана.

Первым вскочил на горящий кран старший сержант Сурин. Мелькнул багор, лопаты, ведра с песком. Но потушить огонь мало, надо было уберечь от взрыва толовые шашки, которые уже горели.

Саперы знают, что совмещение удара толовых шашек с высокой температурой приводит к взрыву. Требовалось большое самообладание, чтобы действовать осторожно. Правый заряд сдвинут. Разрозненные шашки взрывчатки, дымясь, посыпались вниз. Саперы разбрасывали их и гасили песком.

Непосредственное участие в предотвращении взрыва приняли рабочие ГЭС С. И. Железников и А. А. Кузнецов.

«Взрыв ГЭС предотвращен только благодаря предусмотрительности подрывников!» – читаю пожелтевшие страницы журнала боевых действий тех дней. Да, вовремя вынули мы с Шагаловым из зарядов капсюли-детонаторы.

«...1 декабря. Противник вторично вел обстрел Волховской ГЭС крупнокалиберными снарядами. Всего было выпущено около 50 снарядов. Два снаряда попали в южную башню и четыре – в машинный зал. Снарядом, разорвавшимся над турбиной, выведен из строя регулятор. Одна турбина на несколько часов была остановлена...».

В тот же день на рассвете снаряд угодил в заминированную трансформаторную подстанцию, пробил тонкую кирпичную стену и разорвался внутри. Взрывом разбросало взрывчатку, но заряд не сдетонировал.

Противник усиленно обстреливает завод. Были прямые попадания в цеха. В больнице снарядом разрушен угол дома. При обстреле были перебиты трубы магистрали, подающей воду с насосной станции в город. Повреждения удалось быстро ликвидировать.

В декабре ударная группа 54-й армии перешла в наступление в районе Войбокало. Гитлеровцы установили перед передним краем инженерные заграждения и минные поля. Мы потребовались там. Теперь уже не с минами в руках, а с миноискателями и щупами. Враг рядом и держит под ожесточенным обстрелом заминированные объекты...

5 декабря гитлеровцы в третий и последний раз обрушили на Волховскую ГЭС удар 205 мм снарядов. Залпа у них не получилось: стрельба на этот раз велась беспорядочно, в спешке. Прямых попаданий в сооружение не обнаружено. Но враг проявлял отчаянные сопротивления. Он обстреливал город до последнего часа пребывания у стен Волхова, до 10 декабря.

Вскоре 54-я армия перешла в решительное наступление, и к 25 декабря волховская группировка врага, угрожавшая Ленинграду вторым кольцом блокады, была разгромлена. В то же самое время, овладев Тихвином, войска генерала армии Мерецкова изгнали немцев с правобережья и захватили плацдарм на левом берегу Волхова.

Саперы-гайдаровцы назвали эту победу третьим залпом «Авроры». Второй, как известно, по образному выражению ленинградских рабочих, прозвучал в момент пуска легендарной ГЭС.

А в сентябре второго года войны Волховская ГЭС дала энергию блокадному Ленинграду. Работали три основных агрегата. В конце 1942 года станция вновь вступила в строй действующих на полную мощность.

На волховской земле пали смертью героев сотни саперов. До радостного дня великой Победы в составе нашего батальона дошло двенадцать воинов, защищавших легендарную ГЭС.

В день всенародного праздника – каким станет для всех нас 30-летие великой Победы – вспомним всех поименно, воздадим должное защитникам любимой Родины.

 

И. Лебедев,

гвардии майор в отставке,

бывший политрук 136 отдельного

моторизированного истребительного батальона.

 

 


 

* Ошибка в тексте газеты. Долхно быть: Жемчужникова.

 

 

 

* Волховские огни. – 1975. – № 48. – С. 4; № 49. – С. 4;

№ 52. – С. 4; № 53. – С. 4.