ПРИЛОЖЕНИЕ

 

* * *

 

Ветеран Волховского фронта, член КПСС с июля 1942 года, капитан в отставке Н. Д. Симченков живет в г. Сланцы. Накануне встречи в нашем городе бывших бойцов и командиров 310-й стрелковой дивизии, защищавшей Волхов в самые тяжелые дни в декабре 1941 года, он прислал в редакцию свои стихи, обращенные к друзьям-однополчанам.

 

ВЕТЕРАНАМ 310-й

 

 

Вспомним, друзья, нашу триста десятую,
Жаркий у Волхова бой,
Где разгромили мы свору проклятую,
Город прикрыли собой.
 
Здесь мы впервые пошли в наступление
Зимним, декабрьским днем,
Били фашистов за все преступления,
В землю вгоняли огнем.
 
Нас не страшили морозы, распутицы –
Крепкие были бойцы!
Помним, как немцев мы били под Тютицы,
Штурмом врывались в Любцы.
 
Помним, как стали в бою «Новгородскими»,
Схватку в берлоге врага,
Где проходила коврами господскими
Воинов наших нога.
 
Сядем же рядом, друзья поседевшие,
Глянем друг другу в лицо,
Словно шеренги, в боях поредевшие,
Вспомним погибших бойцов.
 
Память погибших почтим мы вставанием,
Клятву солдатам дадим:
Светлые мысли их, труд, начинания –
Делом продолжить живым!
 
Н. Симченков,
ветеран 310-й Новгородской
ордена Ленина Краснознаменной
стрелковой дивизии.

 

 

* Волховские огни. – 1974. – № 73. – С. 4.

 

 

* * *

«О НИХ ГОВОРИТЬ МНЕ ПОРА...»

 

 

Это не просто слова. Для тех, кто был на фронте, кто пережил неизбывную боль, теряя друзей, кто сам не раз ощущал холодное дыхание смерти, – это долг сердца. Долг человека. Долг гражданина. Долг брата по оружию.

А для волховчанина рабочего алюминиевого завода Сергея Сказкина это и долг поэта – рассказать сегодняшней молодежи о героизме народа и о той цене, что заплатили наши деды, отцы и старшие братья за Победу, 30-летие которой готовится торжественно отметить все прогрессивное человечество.

За эти годы С. Сказкин написал много стихов о войне. Стихов мужественных, глубоко эмоциональных и, как говорит сам автор, выстраданных. Потому что он «причастен своею судьбою к судьбе их, погибших от ран». Потому что он сам, пережив все ужасы боев под Сталинградом, получил здесь тяжелое ранение, после которого уже не смог взять в руки винтовку.

Бывший солдат взял в руки перо. Его стихи «Родина», «Сердце», «Солдатская мать» и многие другие наполнены искренним лиризмом и гражданским пафосом.

 

ВСЕ ДАЛЬШЕ УХОДЯТ

                                                                                         

С. Сказкин. Фото 1948 года

Все дальше уходят в преданья
Года потрясений и бед.
Стареют сердца под сияньем
И зим быстротечных, и лет.
Стираются грани событий,
Рассветы текут в вечера.
Но мною друзья не забыты,
О них говорить мне пора.
Причастен своею судьбою
К судьбе их, погибших от ран.
Я взглядом, отточенным болью,
В их лица гляжу, как в туман.
Достойны и славы, и чести
И в помыслах дерзких чисты.
Сражались за мир они честно
До самой последней черты.
Их дум сокровенный хранитель
Я всех заклинаю живых:
Как вечный огонь, берегите
Священную память о них.

 

        

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

 

ВЫСОТА

 

                                                                                                                                                                                       

  Встань и замри: здесь не нужны слова...
Пусть бредит сердце неизбывной болью,
Как захлебнувшись чадом, по раздолью
Вся в судорогах корчилась трава.
Земля, крутясь, вставала на дыбы
И разрывалась, пламенем объята.
О вал свинцовый прошибая лбы,
В траву навечно падали ребята.
Немногие взошли на высоту.
Они сквозь ад продрались,
Словно черти.
Я храбрость несгибаемую чту.
Но эту,
Что была сильнее смерти,
Я трижды чту:
Так огненно круты
Пути наверх
Достались здесь для роты...
Она легла на скатах высоты,
Дорогу расчищая нам в высоты.

 

Памятник погибшим воинам на братском кладбище в г. Новая Ладога Фото Г. Иванова.

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

СОЛДАТЫ

 

                                                                                     Дрались мы, забыв про усталость,

                                                                                     Стреляли в коварство и зло.

                                                                                     Нас мало на свете осталось,

                                                                                     Нас много под Землю ушло.

                                                                                     Мы в черных тонули болотах

                                                                                     И в собственной мерзли крови.

                                                                                     Мы делали эту работу

                                                                                     Во имя высокой любви.

                                                                                     Нам скажут спасибо потомки

                                                                                     За то, что ценою такой

                                                                                     Мы в битвах, и тяжких, и горьких,

                                                                                     Земле добывали покой.

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

ЛАДОЖСКАЯ БАЛЛАДА

 

* В газете «Волховские огни» было опубликовано два варианта этого стихотворения. Приводим их оба.

 

 

I

 

На Ладоге ветер катает валы...

Из глуби кромешной,

Из чертовой мглы

Сирену – предвестницу штормов и бед –

Наш якорь двурогий вынес на свет.

 

Очищен от ила горластый металл

И гневное имя корабль обретал:

«Пурга»...

И хлестнул сорок первый в сердца

Всей болью блокады, разгулом свинца.

 

Сползают фуражки с поникших голов,

Матросское сердце чует без слов:

Под нами – вот здесь

Громовержцы войны

В отсеках разорванных погребены.

 

Прямою наводкой орудья стоят.

Пропахли соляром бушлаты ребят.

Хоть горсточку ветра бы с пашен ржаных

На губы ребятам, как весть от живых.

 

Так братство матросов диктует.

И вот –

Сирена в кровь душу моряцкую рвет.

Под пламенным флагом

К ушедшим ко дну

Сирена в глухую стучит глубину.

 

Бывалый матрос опускает глаза,

Прокуренный ус прошибает слеза.

Сирена охрипнувшим горлом ревет,

К прицелам торопит,

К штурвалам зовет.

 

Но спят комендоры

И штурманы спят,

Уставшие громы и пламя метать.

Над ними разбитые трапы скрипят.

 

И как ни буди их,

Не встать им.

Не встать...

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

 

 

II

 

На Ладоге ветер катает валы…

Из глуби озерной, из чертовой мглы

Сирену – предвестницу штормов и бед –

Наш якорь двурогий вынес на свет.

 

Очищен от ила горластый металл

И гневное имя корабль обретал

«Пурга»… И хлестнул сорок первый в лицо

Всей огненной яростью, сбитой в кольцо.

 

Сползают фуражки с поникших голов.

Матросское сердце чует без слов:

Под нами, вот здесь, громовержцы войны

В отсеках разорванных погребены.

 

Прямою наводкой орудья грозят,

Пропахли соляром бушлаты ребят.

Хоть горсточку ветра бы с пашен ржаных

На губы ребятам, как весть от живых.

 

Так братство матросов диктует – и вот

Сирена в кровь душу моряцкую рвет.

Под пламенным флагом к ушедшим ко дну

Сирена в глухую стучит глубину.

 

Бывалый моряк опускает глаза.

Прокуренный ус прошибает слеза.

Сирена охрипнувшим горлом ревет,

К прицелам торопит, к штурвалам зовет.

 

Но спят комендоры

И штурманы спят,

Уставшие громы и пламя метать.

Над ними разбитые трапы скрипят…

 

И как ни буди их –

Ребятам не встать.

 

 

* Волховские огни. – 1965. – № 75. – С. 4.

 

 

 

 

 

   

СОЛДАТСКАЯ МАТЬ

   

Крепкий мост и тот уж дал погиб...

Я, как прежде, только ненароком

Полощу по лужам сапоги

Мимо палисадников и окон.

Отчий дом не приютит меня,

На крыльце не скрипнет половица.

Где-то здесь живет моя родня.

Что ж, зайду

На чай, как говорится.

На столе зафыркал самовар,

Женщина ухватом загремела.

Щей нехитрых запашистый жар

Я, как гость, отхлебывал несмело,

Будто зрелости своей стыдясь.

А она все суетится – рада.

Я ей вроде сына в этот час,

Что лежит в степях под Сталинградом.

Был он мне неизменимый друг

Юности беспечной и веселой.

И хозяйка почему-то вдруг

Тянется к сырой щеке подолом...

Уж луна на стеклах свет зажгла,

Ко всему живому безучастна...

Так мне мать поверить помогла

В ту любовь,

Что смерти не подвластна.

 

* Волховские огни. – 1970. – № 25. – С. 3.

 * Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ

 

В майский вечер празднуя Победу,

Будто снова жизнь... трын-трава,

Вспоминает радости и беды

Бывшая окопная братва.

Бередя остынувшие раны,

Памятью жестокой, фронтовой,

Поднимают в битве ветераны

Всех дружков, ушедших на покой.

Вот они: и тертые, и битые,

Всем смертям кривым наперекор,

Шрамами багровыми прошитые,

В шар земной случайно не зарытые,

Разожгли застольный разговор.

Лет громовых боевые други

В молодость вернулись, подо Мгу;

Вот они из тысячи орудий

Разгибают Курскую дугу,

Верные и братству, и присяге,

Грохот жил разорванных глуша...

День Победы празднует Отвага

И в запас ушедшая Душа.

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

У ПАМЯТНИКА ПАРТИЗАНКЕ

 

Из бронзы отлили

И на камень

Ее поставили на века.

Отяжелевшими вдруг руками

Не сорвать ей и василька.

А сколько их, словно волны, синих

У ее расплескалось ног.

На певучем лугу России

Ей стоять у больших дорог.

А была она лишь девчонка

И любила цветы, как все.

Хорошо бы за ветром вдогонку,

С камня прыгнуть, бежать по росе.

По горластому, пестрому лету,

По колючей траве босиком.

Снятся ей лесные рассветы,

В три окна деревенский дом.

Да небо русское,

Небо синее,

Что осталось в глазах дремать...

Собирает цветы Россия

И к ногам ей кладет,

Как мать.

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

НАД ВОЛГОЙ

 

Он умирал в воронке от снаряда

Над вечной Волгой, на краю земли.

Безглазые руины Сталинграда

Дымились в вечереющей дали.

Ломая блиндажи, неотвратимо

С крестами танки лезли на простор,

И кто-то черный, от огня и дыма,

Из пушки их расстреливал в упор.

А он лежал, уже сомкнув ресницы,

Как будто спал в ромашках на лугу.

И вдруг воды он попросил напиться

В последний раз на этом берегу.

Товарищ вниз сорвался по откосу,

К струе прохладной фляжкою приник.

Земля от взрывов прогибалась косо,

Густой, истошный исторгая крик.

Совсем оглохший, потерявший зренье,

Он по глотку ее, слабея, пил.

И может быть, в предсмертное мгновенье

Сам бог войны его благословил.

Мы, сняв пилотки, на минуту смолкли...

Прошли года – и вот во весь свой рост,

Окаменевший, он стоит у Волги,

Ее седой рассматривая плес.

 

* Волховские огни. – 1975. – № 59. – С. 3.

 

 

ПОСЛЕДНИЙ МАРШ

 

Из могил безымянных

Подняли солдат.

И незряче на небо

Солдаты глядят.

Не назвать им своих

Ни полков, ни имен.

И не слышат они

Грустный шелест знамен.

Неизвестные парни –

России сыны,

Сколько лет они смотрят

Могильные сны?

Уж истлели шинели

У них на плечах.

Лишь осталась их боль –

В материнских очах.

Сколько длился в ту пору

Их марш фронтовой

По разбитым дорогам,

Сквозь бомбовый вой?

Неизвестно живым.

А герои легли

В эту землю,

Которой отдать не могли.

Этот марш их – последний.

Он скорбен и тих.

Их несут на руках

Мимо рощ золотых,

Мимо девичьих глаз,

Присмиревших в тени,

Мимо сел,

За которые дрались они.

Именами сынов,

Что с войны не пришли,

Называли их матери

Русской земли.

И солдатские вдовы

Глядели им вслед –

И, кружась, осыпался

Березовый свет.

Проржавевшая каска,

Как символ. Как боль,

Чуть качаясь, плыла

Над землей голубой.

Вся пробитая пулями,

Скорбно плыла.

На всех павших одна –

Эта каска была.

Вот и главная площадь.

Российский райцентр.

Осеняют венки

Крылья траурных лент.

Помолчи в этот миг –

Слышишь, солнце звенит:

Опускают парней

Под холодный гранит.

 

* Волховские огни. – 1970. – № 56. – С. 4.

 

 

 

* * *

 

«Я СНОВА В ГОДУ СОРОК ПЯТОМ...»

 

Для каждого, кто пережил войну, огненное зарево тех лет освещает все эти годы сердце, ум, сознание. В этом, видимо, есть своя закономерность...

Поэт Приладожья наш земляк Михаил Иванович Петров принадлежит к тому поколению, молодость которого была опалена разрывами бомб и горьким запахом пороха. И потому не удивляешься, что и через тридцать лет, после победных залпов, солдат в боевом строю. Память его неотделима от судеб будущего...

«Наверное, это очень нужно

Не для себя, так для внучат».

 

Михаил Петров немало написал стихов, строки которых воскрешают перипетии вчерашнего боя. Они вместили судьбу, мечты и раздумья поэта. В них вся его жизнь и чувства, проникнутые горячим патриотизмом, гордостью за любимую Родину, готовность отдать за нее всю свою жизнь без остатка.

Его стихи – это страницы собственной биографии: «Мне о войне напоминают раны», «И девушка в белом халате выносит из боя меня».

В стихах сама жизнь. Она проходит перед читателем в горе и радости, в победных залпах и обелисках павшим. При этом проходит без тоски и уныния. Стихи Михаила Ивановича правдивы, жизнеутверждающи.

Михаил Петров живет в Новой Ладоге. Много лет принимает непосредственное участие в работе литературного объединения «Волховских огней». Он частый гость в молодежных общежитиях и пионерских отрядах.

Сегодня мы предлагаем читателям стихи Михаила Ивановича, написанные им в годы войны и в послевоенное время.

 

 

МНЕ О ВОЙНЕ НАПОМИНАЮТ РАНЫ

 

 

  М. Петров.     Фото военных лет.     

Мне о войне напоминают раны.
Ненастной ночью, сердце бередя,
Настойчиво,
Тревожно,
Неустанно
Вдруг неотступной болью загудят.
И станет жесткой койка подо мною,
Квартира холоднее, чем окоп.
А кости ноют.
Ноют.
Ноют.
И ходит под рубашкою озноб.
Я стисну зубы.
Не дурите, нервы.
Утихни, боль.
И – сердца не тревожь.
И повернусь на правый бок,
На левый,
Превозмогу горячечную дрожь.
И, как всегда, к работе встану рано.
Упрямей буду,
Тверже буду,
Злей.
Пусть о войне напоминают раны.
Так нужно.
Так надежней.
Так верней.
 

                                                          

 * Волховские огни. – 1974. – № 207. – С. 3.

 

 

СОЛДАТ

 

Я снова в году сорок пятом,

Средь грома смертей и огня.

И девушка в белом халате

Выносит из боя меня.

Гремят орудийные залпы,

Победным салютом гремят.

Ребята уходят на запад,

А я отстаю от ребят.

К земле припадаю.

Обидно

К Победе прийти не в строю.

И перед девчонкою стыдно –

Я молод.

И – жив.

Я встаю.

Усталой трясу головою,

Как в детстве, стыдливо упрям.

Сестру отстраняю рукою,

Шепчу ей сквозь зубы:

– Я сам!

Я сам...

Но, как палуба шатка,

Уходит земля из-под ног.

И все же неверных три шага

Я сделать без помощи смог.

Сейчас мне не двадцать, не тридцать

И хвори живут на дому,

А в сердце упрямство хранится

Все делать всегда самому.

Пророчу былинную небыль,

Что даже в час смерти, когда

Погаснут и солнце, и небо,

И жизнь для меня навсегда,

Когда, зеркала занавесив,

Уложат мне руки по швам

И в гроб понесут,

Я воскресну,

Воскресну,

Чтоб крикнуть:

– Я сам!

 

* Волховские огни. – 1974. – № 207. – С. 3.

 

  

 

ПОДСНЕЖНИК

  Вспоминаю дымную землянку,
Хмурые курляндские леса,
Песню про тачанку-ростовчанку,
Про ее четыре колеса.
Выпита наркомовская чарка,
И законный тост произнесен.
По календарю – 8 марта,
А средь нас – ни матерей, ни жен.
Дружно подпеваем гармонисту.
И глядит на нас, как огонек,
Со стола, такой святой и чистый,
Из-под снега вырытый цветок.
Голубой,
Наш северный подснежник,
Он напоминал нам и без слов,
Что еще жива на свете нежность,
Не убита пулями любовь.
А потом мы пели про Катюшу,
Про зеленый, в грушах бережок,
Про Катюшу,
Что любовь и душу
Для солдата строго бережет.
Вспоминали про моря и сушу
И про материнские сердца,
И прикуривали от «катюши»,
А рассказам не было конца.
В них лилась
И не могла излиться
Нежность наших огрубевших душ,
Ох, как мы потом давали фрицам
«Прикурить» от ласковых «катюш»!
Выпита до дна хмельная чарка
За любимых, жен и матерей.
По календарю – 8 марта
И полна застолица гостей.
Радиолы гордое звучанье.
Шутки.
Шум веселой суеты.
Празднично накрытый стол венчают
С юга привезенные цветы.
Ты счастлива?
Кажешься такою...
И, забыв дни горя и тоски,
Трогаешь застенчивой рукою
Нежные, как юность, лепестки.
Нежные.
С далеких побережий...
Только им
Уже не заменить
Тот невидный фронтовой подснежник,
Что тебе не смог я подарить.
 

* Волховские огни. – 1974. – № 207. – С. 3.

 

В ГОСПИТАЛЕ

 

  …А мне к госпиталям не привыкать.
Опять болезнь и серая палата,
Медичек юных белые халаты
И грубая солдатская кровать.
Бессонница глухая по ночам,
Иль сон глухой в бредовой круговерти…
Я вновь вверяюсь сестрам и врачам,
Меня когда-то вырвавшим у смерти.
Степенна поступь пожилых врачей.
Встать перед ними, чувствовать солдатом.
Но я боюсь тревожить память их
Напоминанием о медсанбатах.
Я не хочу, чтоб гром военных гроз
В их чутких душах отозвался снова.
Им, как и мне, наверно, довелось
Хватить досыта лиха фронтового.
***
Рассказывает бывший старшина,
Что трижды выходил из окруженья,
Про первый залп и первые сраженья…
Вечерний час.
В палате – тишина.
Тяжелая в палате тишина.
Проглочены последние таблетки.
Сестра в журнале делает пометки…
Согласно расписанью – время сна.
Согласно расписанью – время сна…
А сон нейдет.
А ночь длинна, длинна.
И ты – один.
А боль сильней вдвойне,
Когда она с тобой наедине.
И в этот час вечерней тишины
Сильней таблеток байки старшины.
Он говорит, походы вспоминая,
про «языка»,
И про какой-то дот, Что подорвал…
Он явно привирает –
Какой рассказчик малость не приврет?
Мы благодарны все ему за это.
А мальчик синеглазый, мой сосед,
За старшиной по вражескому следу
Уже идет дорогою побед.
Как будто не из лыжного похода
Он к нам с поломанной рукой,
А с рубежей, где властвует пехота –
Из пекла, из огня, с передовой.
Эх, мальчик, мальчик, как ты горд соседством
Со мной,
Со всеми, битыми войной.
Не торопись, родной, прощаться с детством –
Оно еще расстанется с тобой.
Ну, старшина,
Ты и меня растрогал.
Такие ли нужны больному сны?
Воспоминанья о войне нужны,
Но лучше бы их не было, ей-богу.
***
Не уснуть.
Сколько там до утра?
Медлят стрелки на циферблате.
Я зову:
Подойди, сестра,
Посиди у моей кровати.
Положи ладонь на виски.
Боль пройдет,
И станет легко мне
От прохлады твоей руки,
Как тогда, в сорок пятом, помнишь?
Я бы выжил в те дни едва ли.
(Подожди, прошу, помолчи).
Не твою ли мне кровь вливали
Сна не знающие врачи?
Сколько долгих ночей потом
От меня вы костлявую гнали!
Но ведь ты и не знаешь о том,
И зовешься не Зиной, а Галей.
Зины нет.
Унесла война.
Только снятся мне руки Зинины.
Ты такая же, как она,
И глаза такие же синие.
Думам этим жить до утра.
Не уйти от них,
Не прогнать их…
Не уходи,
Не уходи, сестра,
Посиди у моей кровати.
 

 

* Волховские огни. – 1971. – № 31. – С. 3

 

 

 

ОСКОЛОК

  Нам может показаться странным
Обычай пожилых солдат:
Зачем так бережно хранят
Осколок, вынутый из раны?
Хранят его о шкатулках старых,
Хранят не дни,
Хранят года,
Как будто он – любви подарок,
А не смертельная беда.
А в нем – тоска ночей недужных,
Он воскрешает боль утрат.
Тревожит память, но... хранят!
Наверно, это очень нужно.
Не для себя,
Так для внучат.
 

 

* Волховские огни. – 1975. – № 21. – С. 3.

 

 

 

ВЕЧНЫЙ ПОИСК

  Тревожились штабные телефоны,
Переругивались провода:
– Не пришел?
– Проверить в батальонах!
– Ожидать!
Вернется.
Как всегда.
Как всегда...
Часы стучали глухо,
Медленно тянулись ночи, дни...
А о нем ни слуху и ни духу,
Где ни спроси,
Куда ни позвони.
Вечера томились ожиданьем...
А когда все сроки истекли,
По уставу
«Не пришел с заданья»
В ротные анналы занесли.
Где же он?
В каком погиб окопе?
Окружен,
Изранен иль пленен?
Где
И кем в сыру землю закопан?
Где,
В каких Освенцимах сожжен?
И порою (и такое было
От великой боли,
Не во зло)
Черное,
Черней любой могилы,
Подозренье души наши жгло.
Время шло.
Состарились невесты,
Под крестом лежат отец и мать.
И его, пропавшего без вести,
Некому теперь уж вспоминать.
Только он (без имени и званья –
Документы у политрука)
И поныне где-то на заданьи
Раскрывает замыслы врага.
 

 

* Волховские огни. – 1974. – № 207. – С. 3.

 

 

У ПАМЯТНИКА ДОРОГЕ ЖИЗНИ

                                        Светлой памяти славных

                                        сыновей и дочерей Родины,

                                        погибших на Дороге жизни

                                        в Великую Отечественную войну.

 

1.  ПОЛУТОРКА

Нагромоздила яростно волна

На пьедестал дремучие торосы.

Обледенели стертые колеса,

Но вдаль упрямо движется она.

Ветра зимой колючи и грубы.

Раздолья – под завесой снеговою.

Полуторка взлетает на дыбы,

Как знаменитый всадник над Невою.

Какой порыв!

И нет ему преград:

По воздуху,

По дну ста тысяч Ладог

Она пройдет,

Пробьется в Ленинград,

Прорвав кольцо торосов и блокады.

 

2.  НА ВЕЧНОЙ ТРАССЕ

Над Дусьевом гудит сосновый бор.

А может, то не бор, а от Кобоны

Бессмертные полуторок колонны

Идут,

Судьбе своей наперекор?

Идут по гребням ладожского льда,

Через разводья, схваченные тьмою,

Фонтанами о кузов бьет вода

И застывает ледяной бронею.

Кому дойти до цели суждено?

Война подстерегает полыньями.

Изрыто густо илистое дно

Глубокими, как шрамы, колеями.

Земные дни в разрывах и огне.

Навек закрыла туча ледяная.

И там,

На дне,

В туманной глубине

Прошла другая трасса,

Не земная.

Ей нет конца.

Ей нет и края.

Который год – ни встреч и ни разлук.

Водители глаза не закрывают,

Не отрывают от баранок рук.

Ни отдыха короткого,

Ни сна...

Я вижу их,

Порой они мне снятся.

Для них еще не кончилась война,

И ждут их не дождутся ленинградцы.

...Шумит в бору незримая волна.

У Дусьева, вся в зелени и сини,

В венце венцов, поднятая со дна,

Стоит Дороги жизни героиня.

 

* Волховские огни. – 1974. – № 73. – С. 4.

* Волховские огни. – 1974. – № 207. – С. 3.

 

 

* * *

НА ЛАДОГЕ

Из поэтической тетради Валерия Шумилина

           

Без преувеличения скажу, что с Волховским районом меня связывают тесные кровные узы. Вместе со своим соавтором – композитором Ю. А. Щекотовым я с удовольствием выступаю перед волховчанами в шефских концертах. Часто приходится выступать и от имени «Боевого карандаша», ведь Ленинградское отделение Союза художников тоже шефствует над вашим районом.

            Но не только выступления определяют мою привязанность к Волхову. Вспоминается жуткое блокадное время, когда под бомбежкой нас, ленинградских детей, эвакуировали по Ладоге на Большую землю. Этой землей и стал замечательный Волховский район. Причалили мы в Кобоне, где я впервые за долгие изнурительные месяцы ощутил вкус настоящего свежего хлеба.

            Буду рад, если волховчанам понравятся мои стихи.

В. Шумилин.

 

 

ПЕРЕСЫЛОЧНЫЙ ПУНКТ

 

                     Родине поэта Александра Прокофьева –

                     рыбачьему поселку Кобона,

                     ставшему в 1942 году пересылочным

                     пунктом для блокадных детей

                                           

 I

 

 

Кобона, встречай нас!

В пучину, на дно

Едва не пошли мы, Кобона.

Причалило к берегу судно одно

Из всей ленинградской колонны.

Тебе принесли мы печальную весть,

Кобона – поселок рыбачий.

Но все-таки нам улыбнись и приветь,

Согрей наши души ребячьи.

Висит на заборе рыбацкая снасть,

А в ней затерялась рыбешка.

Не буря швыряла на Ладоге нас,

Взрывною волною бомбежка.

Суда погружались одно за другим,

А волны как будто горели.

Познаешь ли разумом, чудом каким –

Пробились, спаслись, уцелели?

Мы как с того света – мы видели ад.

Нам Ладога – скорбный свидетель.

И это не чайки тревожно кричат,

А плачут погибшие дети.

Кобона, Кобона, Большая земля!

Здесь голод, наверно, не страшен.

Как в яблоко червь он вползает, сверля

Сердца ослабевшие наши.

Мы как после шторма

Дрожим на корме.

Но ясным становится небо.

Кобона, как следует нас накорми:

– Хле-ба! Хлеба!

 

 

II

 

                                                                  Кобона, сжалься!

                                                                  Ты что, Кобона?

                                                                  Три ложки каши,

                                                                  Стакан компота.

                                                                        И ломтик хлеба

                        Один на брата.

                        Переглянулись в тоске

                        Ребята.

                        Испуг на лицах,

                        И что есть силы,

                        Как по команде,

                        Заголосили:

                        – Хле-ба! Хле-ба!

                        Кобона, сжалься!

                        Дразнить не надо.

                        Здесь много хлеба,

                        Здесь – не блокада!

                        Мы столько ждали,

                        Мы столько плыли,

                        Но запах хлеба

                        Не позабыли.

                                                                                               Вот он, духмянный.

                                                                                               Бьет по-боксерски.

                                                                                               Наотмашь прямо.

                                                                                               В нос ударяет,

В ноздрях щекочет.

Это небольшое деревянное здание                            Боль нестерпима,

станции Войбокало хранит память                        Душа клокочет:

о войне. Зимой 1942 года станция                            – Хле-ба! Хле-ба!

 стала одним из опорных пунктов                           Мы, обезумев,

         Дороги жизни. Через нее шли грузы                         На пол кидались.

 к блокированному Ленинграду, в                              И, как чумные, ревя,

     обратном направлении эвакуировались                       Катались.

 ленинградцы. Об этом на здании                             Вгрызался голод

       станции напоминает мемориальная                         Злорадно в мысли.

                       доска.                                                   Пустой желудок,

Фото О. Солдатовой.                                                Пустые миски:

                                                                           – Хлеба! Хлеба!

                                                                           Рев переходит

         На стон, на шепот:

            Эх, кабы мне бы

            Буханку слопать!

            Могу осилить

            Хоть два батона.

            Кобона, сжалься!

            Ты что, Кобона?

            Подайте хлеба!

            Но врач в халате

            Громовым басом

            Прервал нас:

            – Хватит!

            Поели малость,

            Теперь поспите.

            Терпели столько.

            Еще терпите.

            Иначе гибель,

            Уж мне поверьте,

            Не от голодной,

            Oт сытой смерти.

 

 

 

 

III

 

Гудок паровозный. Мы снова в пути.

И хлеба мешок – на дорогу.

Кобона, прощай! Прощай и прости!

Приходим в себя понемногу.

Кобона – ты песня, но время стихам

Не скоро еще замаячит.

Кобона!.. И слезы текут по щекам,

А с нами и Ладога плачет.

 

 

РАЗДУМЬЕ НАД ВОЛХОВОМ

 

По-над Волховом в молчании стою.

Думу думаю, печаль в душе таю.

Растревожил сердце всплеск крутой волны,

Как набат, гремевший в зареве войны.

Oй, ты, Волхов, величавый и седой!

Ты не дрогнул в грозный час перед бедой,

На колени перед недругом не пал.

Как волна твоя, народный гнев вскипал.

Под раскаты орудийных батарей

Ты на бой благословил богатырей.

Дал напутствие родительское им,

Чтоб сомкнулся Ленинградский фронт с твоим.

Ой, ты, Волхов, величавая река!

О тебе легенды будут жить века.

Глянув смерти в озверелое лицо,

Ты разбил мечом блокадное кольцо.

Не тебе ли шепчет поутру Нева,

Как молитву, благодарности слова.

По-над Волховом в молчании стою.

Думу думаю, печаль в душе таю.

Замер, словно в карауле, старый лес.

Гулко вторит сердцу Волховская ГЭС.

Ой, ты, Волхов, у тебя душа бойца.

Ты зажги священным мужеством сердца,

Окропи меня своей святой водой.

Чтоб не дрогнуть никогда перед бедой.

 

 

* Волховские огни. – 1984. – № 17. – С. 3.

 

 

 

* * *

 

ВЕТЕРАНАМ

 

                                                                                              Когда идет весна

                                                                                              С приветом добрых глаз,

                                                                                              Я вспоминаю тех,

                                                                                              Кто нам Отчизну спас.

                                                                                              Огни счастливых дат

                                                                                              Я в сердце берегу.

                                                                                              Привет тебе, солдат, –

                                                                                              Я пред тобой в долгу.

                                                                                              Чтоб не слабеть душой

                                                                                              И сил сберечь запас,

                                                                                              Защитники страны,

                                                                                              Я вспоминаю вас.

                                                                                              Целую, будто мать,

                                                                                              Рубцы от старых ран.

                                                                                              Как Родина, горжусь

                                                                                              Тобою, ветеран.

                                                                                              Как песню той весны,

                                                                                              Я повторяю вновь:

                                                                                              Сыны моей страны,

                                                                                              Вам слава и любовь.

 

                                                                                             О. Кравченко,

                                                                                             г. Волхов.

 

* Волховские огни. – 1973. – № 73. – С. 3.

 

 

 

* * *

                                                                                              Тишь.

                                                                                              Цветенье сада.

                                                                                              Синь родного неба.

                                                                                              Спелые колосья

                                                                                              Молодого хлеба.

                                                                                              Счастье мирной жизни –

                                                                                              Мужеству награда.

                                                                                              В памяти не меркни,

                                                                                              Подвиг Ленинграда.

 

                                                                                              О. Кравченко,

                                                                                              г. Волхов.

 

* Волховские огни. – 1974. – № 17. – С. 4.

 

 

* * *

 

НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ

 

                                                                                    Уже давно отгрохотал салют.

                                                                                    Земля в цвету, залечивает раны.

                                                                                    В окопах старых птицы гнезда вьют.

                                                                                    Ржавеют гильзы на седых курганах.

                                                                                    Вот памятник отваги боевой...

                                                                                    А сколько их, таких же неизвестных

                                                                                    По всей стране разбросано войной,

                                                                                    По тихим деревням и перелескам!

                                                                                    Его слезами не обмыла мать,

                                                                                    В последний путь его не провожала.

                                                                                    Она ждала, просила и вздыхала,

                                                                                    Еще ждала и будет вечно ждать.

                                                                                    Я голову в раздумье наклонил,

                                                                                    Взгляд устремив на роковую дату.

                                                                                    Простые строки эти посвятил,

                                                                                    Как память, неизвестному солдату.

 

                                                                                    Л. Семенов,

                                                                                    г. Волхов.      

 

* Волховские огни. – 1973. – № 10. – С. 3.

 

 

 

* * *

 

ГДЕ СРАЖАЛСЯ КОГДА-ТО

  Если мне доведется поездить по свету,
Если выпадет счастье отправиться в путь,
Не на Черное море тогда я поеду,
Не на крымский пейзаж постараюсь взглянуть.
Не поеду глядеть на прославленный Терек,
А умчусь я на Север в лесные края.
И приду на болотистый волховский берег,
Где походная жизнь начиналась моя.
Те края для меня сердцу дороги, близки,
Их, как юность свою, я навек полюбил.
Там у каждой дороги стоят обелиски,
Там так много безвестных солдатских могил.
Каждый год, в светлый праздник Великой Победы,
Вспоминая о юности, днях боевых,
Я на Волхов седой обязательно еду,
Чтобы вспомнить погибших и встретить живых.
Посмотрю на места, где сражался когда-то,
Где я ранен был дважды, где мерз на снегу,
Где я вынес суровую службу солдата,
О которой забыть никогда не смогу.

Ф. Андриенко,
участник боев под Жихаревом,
Киришами, Новгородом.
 
 

 

* Волховские огни. – 1985. – № 63. – С. 2.

 

 

* * *

 

НЕЗАБЫВАЕМОЕ

 

                                                                     Взметнулось воронье с переполоха –

                                                                                  Провыл снаряд, над головой звеня.

                                                                                  И снова «юнкерсы» идут на Волхов.

                                                                                  А он, восстав из пепла и огня,

                                                                                  Готовится принять незваных щедро –

                                                                                  Из всех калибров!

                                                                                  Копотью сочась,

                                                                                  Снег плавится, гудят земные недра...

                                                                                  Бойцы к броску готовы!

                                                                                  В добрый час!

                                                                                  Захватчик ткнулся взором оловянным

                                                                                  В сыпучий снег...

 

* * *

                                                                                  На подступах к Волхову, утром ранним

                                                                                  Лось пьет из воронки в лесной глуши.

                                                                                  Здесь был в сорок первом земляк мой ранен –

                                                                                  Осколками бомбы к земле пришит.

                                                                                  Теряя сознание, он бредил боем,

                                                                                  На локти привстав из последних сил...

                                                                                  И лес осенял его темной хвоей,

                                                                                  И траурный дождик над ним моросил.

                                                                                  Без шапок стояли вокруг партизаны.

                                                                                  Вдруг ветер затих, замолчала трава:

                                                                                  Как приговор смертный гостям незваным,

                                                                                  Негромкие клятвы звучали слова...

 

                                                                                  З. Константинов,

                                                                                  г. Волхов.

 

* Волховские огни. – 1971. – № 205. – С. 2.

 

 

 

* * *

МЕДСЕСТРАМ ВОЕННОЙ ПОРЫ

 

                                                                     Мы ехали в полуторке когда-то,

                                                                                      Ты говорила: потерпи, браток.

                                                                                      Осталось нам чуть-чуть до медсанбата.

                                                                                      Ну, потерпи, дружок, еще чуток.

 

                                                                                      Я на тебя смотрел, не понимая.

                                                                                      И стыло сердце в раненой груди.

                                                                                      Сквозь спазмы боли я шептал: родная,

                                                                                      Наверно... для меня... все позади...

 

                                                                                      Ты ободряла: будешь генералом!

                                                                                      Еще мы навоюемся с тобой!..

                                                                                      И незаметно слезы утирала,

                                                                                      Как будто был тебе я не чужой.

 

                                                                                      Да! Для тебя мы были не чужими –

                                                                                      Кого ты вынесла, кого уж не смогла...

                                                                                      И были теплыми слова твои простые

                                                                                      Для нас, для всех, кому ты жизнь спасла.

 

                                                                                      ...За все тебе спасибо, медсестричка.

                                                                                      Тех, до конца не выплаканных дней...

                                                                                      На нашей братской, вечной перекличке

                                                                                      На правом фланге ты... и нет тебя родней.

 

                                                                                      А. Абросимов,

                                                                                      г. Волхов.

 

* Волховские огни. – 1985. – № 68. – С. 2.

 

 

* * *

 

ЗА СЧАСТЬЕ

 

                                                        Бойцам и железнодорожникам

                                                        Волховского фронта посвящается.

 

                                                                    Случилось это на рассвете,

                                                                                          Когда наш город мирно спал.

                                                                                          Коварный враг в начале лета

                                                                                          На нашу Родину напал.

                                                                                          Тогда нас партия призвала

                                                                                          В бою Отчизну отстоять,

                                                                                          Пути к победе указала...

                                                                                          Пришлось нам мирный труд прервать.

                                                                                          Мы помним звездные налеты,

                                                                                          И помним вражеский фугас,

                                                                                          Как днем и ночью самолеты

                                                                                          Бросались в бешенстве на нас.

                                                                                          Бомбили все: пути, составы.

                                                                                          Подчас не ждали мы отбой –

                                                                                          Спешили разбирать завалы,

                                                                                          Мы шли на это, словно в бой.

                                                                                          И чтоб помочь прорвать блокаду,

                                                                                          Дорогу жизни провели.

                                                                                          По ней цепочкой к Ленинграду

                                                                                          Бригады поезда вели.

                                                                                          Почти в упор по ним стреляли,

                                                                                          Но шли они, и каждый знал:

                                                                                          Снаряды фронту доставляли,

                                                                                          Хлеб осажденный город ждал.

                                                                                          На рельсах битва разгоралась.

                                                                                          Не забываем мы о ней.

                                                                                          Победа нелегко досталась...

                                                                                          Мы помним и своих друзей.

                                                                                          Они отдали свои жизни

                                                                                          Во имя мира всей земли,

                                                                                          За счастье наше, всей Отчизны,

                                                                                          Чтоб больше не было войны.

 

                                                                                          И. Всемирнов.

 

* Волховские огни. – 1965. – № 75. – С. 3.